Чёрные колдуны

— Я сказал — ты понял. Все связано в этом мире, и отторгнутые части тела продолжают воздействовать на целое. Жрецы Ашура давно это поняли. Потому-то срезанные ногти, волосы и все остальное, принадлежащее членам царской семьи, сжигалось, а пепел тщательно прятался. И лишь раз Мехараджуб нарушил запрет жрецов. Он подарил прядь своих длинных черных волос безумно влюбленной в него княжне Косаль. Что ж поделать, сердце мужчины бессильно пред мольбами прекрасной женщины… Княжна бережно хранила символ страсти в золотом, украшенном драгоценностями ларце. Она не расставалась с ним даже ночью, прятала перед сном под подушкой. Вряд ли самый ловкий вор мог бы выкрасть бесценный дар Мехараджуба Вендии. Но моим господам подвластно многое: решая судьбу Бунды Чанда, они похитили прядь, заменив ее похожей, так что Косаль не заметила подмены. А настоящая прядь отправилась с караваном верблюдов до Пешкаури и дальше, через перевал Забар. И, наконец, попала в руки к тем, к кому и должна была попасть.

— Ничтожная прядка волос, — задумчиво произнес вельможа.

— Благодаря которой удалось завладеть душой Мехараджуба и отправить ее в бездонные пропасти мрака, — назидательно произнес сидевший на циновке.

Вельможа с интересом приглядывался к своему бедно одетому собеседнику.

— Не знаю, человек ты или демон, Хемса, — заговорил он наконец, — мало кто из нас не носит чужую личину. Меня, например, кшатрии знают как Керим Шаха, принца Иранистана, хотя я всего лишь подставное лицо. Так или иначе — все предатели, а добрая половина даже толком не знает, на кого работает. Ну, мне это, по крайней мере, не свойственно. Я по доброй воле служу повелителю Турана Ездигерду.

— А я — Черным Колдунам с Имша, — гордо выпрямился Хемса, — и твой господин — не чета моим магистрам. Со всем своим войском и могуществом он не может и толики того, что подвластно искусству моих повелителей.

Жалобные стоны и причитания айодийцев неслись к звездному небу, вторимые тягостными завываниями раковин, разрывавшими парную тишину ночи.

Свет факелов зловеще играл на блестящих шлемах и золотых нагрудниках, на украшенных драгоценными камнями рукоятях мечей воинов благородной крови, которые собрались во дворце и в огромных окружавших его парках. Возле каждой двери встало по пятьдесят лучников со стрелами на тетиве, по дворцовым покоям и садовым дорожкам шествовали вооруженные патрули гвардии, но Смерть шагала по залам дворца владыки Вендии, и никто не мог сдержать ее страшную беззвучную поступь.

В опочивальне с золочеными сводами, мучимый приступами нескончаемой боли, Бунда Чанд снова вскрикнул далеким и слабым голосом. Дрожа от ужаса, вызванного чем-то иным, нежели страх перед близкой смертью брата, Деви склонилась над ним.

— Жазмина! — донесся этот странный, полный боли крик из бездны, хотя губы Мехараджуба оставались плотно сжатыми. — Помоги мне! Я так далеко от дома! Колдуны увлекают мою душу в бездну, ее уносит вихрь, готовый порвать серебряную нить, связующую с телом… О, они здесь, их тени клубятся вокруг, глаза тлеют, словно угли во мраке, вместо рук — чудовищные когти. Их прикосновения жгут нестерпимым огнем. Спаси меня, сестра! Они сожгут мое тело и уничтожат душу! За что, почему? О-о!

Безграничный ужас в голосе брата заставил девушку затрепетать. В отчаянии от собственной беспомощности, она со стоном бросилась на грудь умирающего. Тело Мехараджуба свела судорога, на губах выступила пена, пальцы судорожно вцепились в плечо сестры. Потом глаза его прояснились, словно ветер на мгновение развеял подернувшую их мглу.

— Брат! — зарыдала Жазмина, заметив устремленный на нее взгляд. — Брат… Чем я могу помочь тебе?..

— Поспеши! — слабо выдохнул Бунда Чанд, но голос его звучал вполне осмысленно. — Я уже знаю причину мой погибели. Проделав долгий путь во мраке, я многое узрел, многое… Это колдуны из Химелии навели на меня свои зловещие чары. Они вырвали мою душу из тела и бросили в темную бездну, где пытаются порвать серебряную нить жизни и заточить мою душу в тело жуткого чудища, вызванного ими из преисподней. Они сильны, очень сильны, но твой плач и теплота твоих рук смогли вернуть меня… Правда, совсем не надолго. Связь моей души с телом слабеет с каждым мгновением. Убей же меня, сестра, прежде чем они навсегда заточат меня в эту мерзкую тварь!

— Я не смею, брат, — рыдала Жазмина, ломая пальцы.

— Приказываю тебе! Скорее! — в слабеющем шепоте послышались прежние повелительные нотки. — Ты всегда была покорной сестрой, так исполни же последнюю волю Мехараджуба. Отправь мою незапятнанную душу в лоно Ашура! Спеши, иначе будешь виновна в моем вечном томлении внутри ужасного чудовища. Приказываю, убей меня! Убей!