Чёрные колдуны

— Кто бы он ни был, — отрезала Деви, — если ему дороги его люди, вождь появится на рассвете у городских ворот, чтобы вести переговоры. Я заночую в твоей крепости. В Пешкаури я прибыла переодетой, своих людей устроила на постоялом дворе, а не во дворце, так что кроме них и тебя никто не знает о моем присутствии.

— Я провожу ваше высочество в покои, — поклонился наиб, поняв, что разговор окончен.

Оказавшись в коридоре, он сделал знак стражнику, который, обнажив меч, двинулся вслед за ними. К ним присоединилась хаджиба, тоже в вуали, как и ее госпожа. Все четверо двинулись по широкому извилистому коридору, освещенному колеблющимся пламенем факелов. Чундер Шан мучился мыслью, что покои, которые он может предложить, не совсем подходят столь высокородной особе. Доселе ему приходилось — принимать в своей резиденции лишь высокопоставленных вельмож и военачальников. И хотя Деви ничем не выказывала свое неудовольствие, наиб почувствовал огромное облегчение, когда, оставшись в роскошной спальне, она его отпустила. Низко кланяясь, Чундер Шан вышел и отправился отдавать распоряжения слугам. Он приказал им позаботиться о гостях, хотя и не сказал, кто те такие, возле дверей опочивальни поставил отряд копьеносцев, среди которых был и воин, ранее охранявший его собственную комнату. Замороченный неожиданными событиями, наиб забыл заменить его другим солдатом.

После ухода наиба Жазмина вспомнила, что забыла кое о чем его расспросить. С некоторых пор ее интересовал человек по имени Керим Шах, вельможа из Иранистана, который, прежде чем прибыть в Айодхью, некоторое время жил в Пешкаури. Сегодня она столкнулась с ним на улице города. Была ли то случайность, или Керим Шах следил за ней? Она решила немедленно продолжить разговор с Чундер Шаном и, вместо того, чтобы послать за ним, сама вышла в коридор и направилась к комнате наиба.

Тем временем Чундер Шан вернулся к себе, закрыл дверь и подошел к столу. И тут же замер, услышав тихий шорох, доносившийся с парапета за окном. Не успел вельможа перевести дыхание, как на фоне звездного неба возникла темная фигура, и в комнату ловко спрыгнул какой-то человек. В слабом свете настольной лампы зловеще блеснуло лезвие.

— Ша! — остерег собравшегося было схватить меч вельможу негромкий голос. — Поднимешь шум — отправлю к праотцам!

Наиб покорно опустил руку, потянувшуюся к оружию. Он отлично знал стремительность горцев и то неподражаемое мастерство, с которым каждый из них владел забарскими кинжалами.

Впрочем, пришелец не был исконным обитателем Химелийских гор. Могучий, сильный и ловкий, словно барс, он был одет в традиционную горскую одежду, но по суровым чертам лица и пронзительным голубым глазам Чундер Шан признал, что тот не принадлежит ни к одной из восточных рас. Скорее всего незнакомец был выходцем с далекого севера. Его манеры выдавали натуру дикую и необузданную, такую же, как у длинноволосых обитателей вершин Гулистана, чью одежду он сейчас носил.

— Ты пришел ночью, словно вор, — почти спокойно произнес наиб, хотя и помнил, что ни один стражник не успеет услышать его крика, позови он на помощь. И все же он не был бы наибом Пешкаури, если бы позволил себе поддаться панике даже при столь невыгодных для себя обстоятельствах.

— Я взобрался на стену крепости, — насмешливо проговорил чужак. — Твой страж вовремя подставил голову и получил заслуженный удар рукояткой кинжала.

— Ты Конан?

— Какой догадливый! Ты ведь сам пригласил меня поболтать, а встречаешь неласково. Убери-ка руки от своей железки в ножнах, иначе, клянусь Кромом, она тебе больше никогда не понадобится!

— Я только хочу сесть, — сказал наиб, осторожно опускаясь в кресло из слоновой кости, которое отодвинул от стола.

Конан, словно огромная настороженная кошка, мягко и бесшумно обошел комнату, подозрительно оглядел дверь и потыкал в гобелены своим полуметровым кинжалом. Двигался он иначе, чем афгулы, а когда заговорил, в голосе не было и тени восточной учтивости:

— Ты захватил семерых моих людей. Ты отказался принять выкуп. Чего тебе, старый павлин, надо?

— Что ж, поговорим об условиях, — осторожно ответил наиб.

— Об условиях? — В голосе варвара зазвучала угроза. — Разве я не предлагал тебе золота?

Чундер Шан рассмеялся.

— Оставь его себе! В Пешкаури столько золота, сколько тебе и не снилось. А это только капля в море богатства Вендии.

— В море, — проворчал варвар, усаживаясь на край стола и смахивая на пол письменный прибор и листы пергамента, — ты лжешь, как все восточные краснобаи…

— Не веришь? Что ж, вам, дикарям, не свойственно образное мышление.

Конан в сердцах выругался, его бронзовые мускулы напряглись, словно корабельные канаты, поднимающие тяжелую рею, а палец прошелся по отточенному лезвию.

— У меня достаточно воображения, чтобы представить, как твоя голова, словно перезрелая дыня, покатится по полу!

Наиб только пожал плечами, хотя и не отрывал глаз от сверкающего острия кинжала.