Чёрный феникс

Приятное пробуждение. Вот бы всегда вместо раздражающих будильников были такие лёгкие прикосновения, от которых хочется жмуриться и уютно урчать в подушку.

— Сбежала, да? Моя вредная преступница, — в мысли врезается мужской голос, я ёрзаю и поворачиваюсь лицом к устроившемуся за моей спиной Матвею, губы которого сразу растягиваются в родной улыбке.

А потом я вспоминаю о своих находках.

— Хотела тебе приятное сделать, а в итоге нечаянно уснула и не встретила своего… — голос ломается. Приходится делать вид, что это всё из-за пробуждения. — Своего мужчину, как планировалось.

— Я всё равно рад тебя видеть, малышка. Планируешь дальше спать или отметим твою выписку? — он нежно скользит пальцами по моей руке, а я давлю в себе желание отодвинуться и выпустить наружу ядовитые шипы.

— Отметим. Ты иди, а я сейчас в себя приду и присоединюсь к тебе за поздним ужином.

Вдохнуть.

Кажется, всё это время я забывала об этой простой потребности.

Улики я решила оставить на своих местах. Понаблюдаю несколько дней за их перемещениями.

Когда я заваливаюсь на кухню в слегка потрепанном виде, потому что просто не могу так скоро отойти от внезапных часов сна, Матвей уже вгрызается в курицу, а на его тарелке щедрая порция овощей с рисом. Мне бы улыбнуться, а я лишь представляю, как на этой самой кухне он с таким же удовольствием ел приготовленное чужими женскими руками.

— Сядешь? — отвлекается от своего занятия и кивает на колено. — Соскучился по тебе.

Осторожно двигаю свободный стул и игнорирую непонимающий мужской взгляд.

— Завтра результаты из лаборатории забирать. Я уже знаю ответ, это так, бумажка с подтверждением, — на этих словах Матвей смотрит мне в глаза и внимательно считывает каждую реакцию.

— А дальше? Что дальше будет? — задаю мучающий меня вопрос и ковыряюсь в своей тарелке.

— Разгребу весь этот геморрой от папаши и слетаем с тобой куда-нибудь отдохнуть на недельку. Поедешь, Вредина? Ты, я и какой-нибудь желательно заброшенный пляж.

— Вообще я спрашивала о более глобальных планах, — ухожу от ответа, Матвей хмурится и недовольно поджимает губы.

Чувствует мое настроение, но никак не может понять причины скрытого отрешенностью шипения в его сторону.

— Я что-то сделал, да? Намекни, малыш. У меня ни одной версии в голове. Любите вы, женщины, загадками своими мужиков мучить, — он улыбается, отодвигает тарелку и идет мыть руки, после чего мужские ладони тяжелым грузом ложатся на мои плечи и начинают слегка давить массажными движениями.

Хочу вывернуться, пересесть на другой стул или вообще сбежать в ванную, где можно запереться и избавить себя от настойчивых прикосновений, но остается лишь сцепить зубы и постараться расслабиться, чтобы Матвей не начал выпытывать из меня правду требовательными расспросами.

— Устала в больнице. Просто еще не успела восстановиться, меня знатно потрепало в этот раз.

— Будем считать, что я тебе поверил, — усмехается, продолжив растирать мои забитые напряжением плечи. — Если честно, Вредина, я не думаю, что моё отношение к ребёнку резко изменится после вскрытия конверта.

— Если бы оно изменилось — я бы подумала, что совершенно тебя не знаю. Малыш не виноват, что его втянули во все эти интриги. Ты же знаешь, что я тебя поддерживаю и не собираюсь выдвигать дурацкие ультиматумы. Как родители?

— Понятия не имею.

— Черта?

— Да. Они не просто перешагнули через неё — перепрыгнули с ускорением.

— Но это же всё-таки твоя семья…

— Как я сказал ранее — моя семья сейчас сидит на стуле и почему-то фыркает на любую попытку притянуть её поближе, — тёплые, слегка шершавые от, наверное, ветра губы коснулись моей щеки, а затем Матвей подхватил меня на руки и принес обратно в постель, где я сразу завернулась в одеяло. — Ты клевала носом в тарелку и не съела ни кусочка.

— Я не голодна.

— Продолжишь отрицать?

Ничего не отвечаю. Просто закапываюсь поглубже в спасительное облако и делаю вид, что мне очень хочется вернуться к цветным сновидениям.

Понимаю, что веду себя глупо. Надо бы в лоб спросить о чужих трусах под кроватью, но мне больно от одной мысли увидеть в глазах Матвея признательные показания. Поэтому я начинаю издалека.

Больших усилий мне стоит пересилить себя и забраться в душ вслед за ним. Я обнимаю Матвея со спины и прижимаюсь к нему своей наготой, чувствуя, как мужчина сначала вздрагивает от неожиданности, а потом расслабляется и накрывает мои ладони своими, пачкая кожу мыльной мятной пеной с оттенками какого-то цитруса.

— Неожиданно, малыш. Мне можно повернуться или ты предпочитаешь мою спину?

— Она у тебя красивая, — бормочу первое, что приходит в голову, а после веду кончиком носа по его проработанным мышцам и тянусь на носочках выше, чтобы губами коснуться плеча с краской под кожей.