Чёрный иней

Айхлер опёрся на локоть и только теперь осознал нелепую двусмысленность своего положения — он, командир группы, как трус, примёрз ко льду, тогда как его подчинённые самостоятельно пытаются спасти боевого товарища. Не в силах окончательно преодолеть страх, он медленно поднялся на ноги и, стараясь ступать след в след фельдфебеля, подошёл к солдатам, которые вытащили, наконец, на лёд неподвижного Хензеля.

Ран наклонился к нему, поднял веки, потом попробовал нащупать пульс. Айхлер смотрел на широкую спину фельдфебеля, и его снова захлестнула волна злобы от пережитого унижения, заставившая его тяжело перевести дыхание. «Как он прошёл мимо меня?! Как мимо пустого места... чуть не засыпав мне глаза ледяной крошкой. Дерьмо! Погоди, я тебе ещё отплачу! — Внезапно мозг пронзила страшная догадка. — Он хотел, чтобы в этот разлом свалился я! Вот почему он нарочно опередил всех, вот почему так странно смотрел на меня. Точно!»

— Мёртв, — констатировал Ран, распрямившись, и повернувшись к Айхлеру, спиной почувствовав его приближение. — Перелом основания черепа.

— Почему вы отдалились на недопустимую дистанцию, обер-фельдфебель?! — не реагируя ни на мёртвого Хензеля, ни на диагноз Рана, заорал Айхлер. — Вы нарушили инструкцию, Вы... Когда вернёмся на базу, я доложу о вашем поведении.

Ран невозмутимо смотрел в побледневшее лицо гауптмана Айхлера.

— Если вы помните, господин гауптман, я предупреждал, чтобы верёвка между идущими в связке, не провисала, это исключает динамический толчок на точку страхования. Мы находимся в боевой обстановке и не имеем времени на подготовку аварийной системы. К тому же она сейчас вообще не нужна, поскольку мы идём без грудной обвязки и не по склону, а по почти ровному леднику. Кроме того, я напомнил, что во время движения закрытым глетчером ледоруб держат наготове клювом вперёд, просунув его в петлю проводника за пятьдесят сантиметров от груди. Именно благодаря этому остался жив Вебер. А в том, что Хензелю уже не поможешь, нашей вины нет. Он сам угодил на тот свет. Сошёл с тропы, всего лишь шаг в сторону... Парню не повезло: он ударился шеей о скальный выступ.

Айхлера, всё время порывавшегося остановить демагогию фельдфебеля, наконец-то прорвало:

— Молчать! Вы нарушили инструкцию...

— Инструкцию нарушили Вы, господин гауптман, — спокойно игнорируя бьющую через край нервозность Айхлера, произнёс Ран. — Ведущим в связке шёл я, но темп не выдерживали Вы. Осмелюсь напомнить, что командир группы — Вы и отвечаете за нашу безопасность также Вы. В случае судебного разбирательства Вебер и Фегман станут на мою сторону.

— Что-о?! — глаза Айхлера сузились. Едва ли не первый раз в жизни он почувствовал безудержное бешенство, мгновенно переполнившее всё его естество, и перехватившее дыхание. При этом его кулаки сжали ледоруб с такой силой, что Ран, заметив, что гауптман вне себя от ярости, предостерегающе положил ладонь на рукоять своего автомата.

— Бунт?! — истерично заверещал Айхлер. Обер-фельдфебель вытянулся, не снимая, однако, руки с автомата. — Вы... трибунал!.. — он захлебнулся.

Его затрясло. Силясь прекратить дрожь, он стремительно развернулся и скомандовал:

— Хензеля назад в разлом. Вещи забрать и распределить между собой. Документы — мне.

Когда через десять минут они опять осторожно двинулись вперёд, первым в связке шел Фегман, за ним — обер-фельдфебель. Айхлер не хотел подставлять ему спину, а последним гауптман поставил ефрейтора Вебера.

32

«Ну что ж, хотя время подводить итоги ещё не наступило, первый из них достаточно прискорбный — вражеский десант свидетельствует: наше местопребывание уже не является для противника тайной. И все многочисленные меры по обеспечению сверхсекретности нашей экспедиции утратили действенность. Следовало более расчётливо использовать наши возможности, господа генералы! Но нашими советами пренебрегли, начальству, как всегда, виднее. Теперь мы вынуждены будем ограничиться сопровождением операции «Вундерланд», и после её окончания экспедицию придётся срочно сворачивать. Рисковать наши прусские бароны не захотят.