Чёрный настрой

— …Конечно, случившееся в Техасе — это ужасно, — добавил он. — Это кошмарная, неописуемая трагедия, так что нельзя ставить это в один ряд с несколькими удачными решениями на рынке, которые я мог предпринять. Никто не хочет наживаться на таком.

«Так лучше?» — мягко спросил он у меня.

Я постаралась не закатить глаза. «И ты удивляешься, почему при вашей первой встрече Ник счёл тебя социопатом».

Журналистка фыркнула.

— Удачные решения? Хорошие дни? Я вас умоляю. Четыреста миллионов на тупой удаче? Вы знаете, что вас теперь называют Рок-Звездой Уолл-Стрит? Что существуют веб-сайты, посвящённые разгадыванию стратегии, которой вы покоряете рынок фьючерсов?

Он широко улыбнулся.

— Конечно, я это знаю. Я же здесь, не так ли?

И вновь я подавила желание закатить глаза.

Репортёр фыркнула — наполовину с юмором, наполовину с недоверием.

Я бы на её месте сделала то же самое.

Блэк уже отходил от неё, крепко стискивая мою руку ладонью и держа меня перед собой, между своим телом и Ковбоем.

Он пренебрежительно отмахнулся от неё, обернувшись.

— У нас правда нет времени, мисс. Простите.

— Кто ваша подруга, которую вы там прячете, мистер Блэк? — крикнула она ему, когда мы пошли прочь. — Она ваша девушка?

Блэк остановился, повернув голову.

Когда он посмотрел на меня, его лицо на мгновение сделалось серьёзным, губы слегка поджались. Затем он обернулся к журналистке, слабая улыбка вновь виднелась в уголках его губ.

— Нет, — сказал он.

Не сказав больше ни слова, Блэк повернулся к ней спиной, ведя меня через толпу. Как только Ковбой и Декс оказались перед нами, расчищая более широкий путь, Блэк привлёк меня к себе, положив обе руки мне на плечи и скользнув ко мне ближе, чтобы мы шагали почти как один человек. Что-то в его энергии сделалось более плотным, как только он так сделал, и что бы это ни было, казалось, что это не давало репортёрам приблизиться к нам обоим, но особенно ко мне.

«Спасибо за это, док… — мягко послал мне Блэк. — Наверное, мне надо записаться на твои курсы «Вести Себя По-Человечески 101»… очевидно, это не получается постепенно само по себе, как я надеялся».

Фыркнув, я не ответила.

Он добавил: «Проблема в том, что я склонен реагировать на то, что люди на самом деле думают, а не на то, что они говорят. Многим из них совершенно насрать, что бы там они ни говорили, док».

«Беспокойство не всегда проявляется в данный момент, Блэк…»

«Я знаю, общественный строй. Фальшивое сопереживание. Бла, бла, бла».

«Оно не все фальшивое», — послала я предупреждение.

«Я знаю, — он сжал мою руку, посылая мне импульс жара, приправленный мягким извинением. — Я знаю, что тебе не все равно, док. И ты права, другим людям тоже не все равно. Просто в своих кругах «богатых засранцев», как их называет Ковбой, я встречаю не очень-то много сопереживающих».

Взглянув на него, я не ответила.

На мгновение почувствовав его там — имею в виду, настоящего Блэка под маской знаменитости — я поймала себя на том, что сосредотачиваюсь на нем. Обдумывая сказанное им и выражение, которое я увидела на его лице перед тем, как он ответил на последний вопрос женщины, я попыталась решить, как у него дела.

Блэк определённо вёл себя так, будто все в порядке. Он вёл себя так большую часть времени, но вот что странно, чем веселее были его наружные манеры, тем сильнее я сомневалась, что этот фасад был настоящим.

Я невольно осознавала защитнический настрой, исходивший от Блэка даже здесь, пока он торопил меня миновать те последние несколько шагов от обочины до стеклянных дверей студии. Эта интенсивность от кого-то другого могла бы быть удушающей и даже нервирующей.

Однако от него, должна сказать, мне она нравилась. Мне она очень нравилась.

Больше, чем нравилась. По правде говоря, я жаждала её.

Что касалось наших физических отношений — а также той части наших отношений, где мы делили «свет», как он называл экстрасенсорную энергию, которая склонна занимать значительное место в нашей сексуальной жизни — он неделями продолжал держать меня на расстоянии вытянутой руки.

Я понимала, правда, понимала. По крайней мере, это понимала логичная часть моего разума.

Блэк прошёл через ад. Он сейчас как никогда имел право на физическую свободу. В той тюрьме его неделями принудительно лишали этой свободы.