Чёрный нефрит [СИ]

Оставив размышления о целесообразности философам, Вэй Ан Ю собрала остатки духовных сил — для одного удара. «Давай же: ты уже потренировалась на Вэнь Чжао, со второго-то раза должно получиться на ура», — с этим нехитрым размышлением она вычертила в воздухе знак огненной печати — и направила в недобро прищуренные глаза твари. Нет, это её не убьёт, в лучшем случае ранит, но…

Ослеплённая, черепаха в голос взревела и заметалась по пещере, хаотично обрушивая удары. Сейчас!

— Теперь — так быстро, как можем, давай, ну давай… — понимая, что с такой раной Лань Чжань вряд ли сможет бежать сам, Вэй Юн подлезла под его руку и поволокла к ближайшему узкому проходу. Чудища вроде этого на редкость живучи; оправится в два счёта — и тогда жди беды. Увы, черепаха была не такой же жалкой противницей, как Вэнь Чжао, и на полпути Вэй Ан Ю ощутила за спиной, совсем рядом, как клацнули похожие на стальной капкан челюсти. Кажется, Лань Чжань нанёс удар; во всяком случае, чудовище чуть отступило.

«Интересное дело, — мельком подумала Вэй Ан Ю, — мы словно с ним соревнуемся, кто кого больше раз спасёт». Не желая уступать даже в только что выдуманном соревновании, она стиснула зубы и с новыми силами побежала, волоча за собой Лань Чжаня. Пока что от клыков черепахи спасала не столько скорость, сколько маневренность: массивная туша не всегда могла поспеть за ними. У самого сужения туннеля в голову пришла странная в сложившихся обстоятельствах мысль, и Вэй Ан Ю хихикнула.

— Ты смеёшься? — ага, по крайней мере, он не потерял сознание. Вэй Ан Ю энергично кивнула:

— Я просто подумала: обычно парень несёт девушку, а я и тут отличилась, — пропыхтела она, ныряя вместе с живой ношей в узкий проём между валунами. Она почти видела невозмутимое лицо Лань Ван Цзи, когда он произнёс над ухом:

— Отпусти.

— Ценю твоё самопожертвование, но нет уж: я тебя досюда дотащила и теперь уже не брошу!

Больше она не говорила, экономя дыхание, и сосредоточилась на том, чтобы оказаться как можно дальше от подземного озера. Лишь когда силы оставили окончательно, она замерла и прислушалась. Рёв черепахи затих вдалеке, и наступила давящая тишина, изредка прерываемая коротким звуком, с которым срывались капли с промокшей насквозь одежды — и с тёмно-красных пятен, проступающих на белом одеянии её спутника. Кажется, они в самом деле в безопасности — насколько это возможно в логове монстра.

С этим чудовищем, по крайней мере, можно сражаться.

Жена мёртвого мужа

Не так давно, чтобы позабыть, жила под небом юная заклинательница, взращённая под крылом клана Цзян. Презрев кровную месть и оставив стыд, полюбила она врага — юношу из ордена, на чьём гербе горело безжалостное солнце; а надобно сказать, что между ними шла тогда великая война. Тайком встречались они над озером, где цвели лотосы, что не так давно обагрились в крови её приёмного семейства. Уж, верно, всякий, кто жил тогда, припомнил имя — но для потомков наших назову его: то была Вэй Юн, Вэй Ан Ю, старейшина И Лин.

Однажды, явившись на закате к озеру, она стояла в ожидании над водами, пылающими красным и золотым; но зашло солнце — и поняла Вэй Ан Ю, что красны они от крови. Мужчина, коего считала она своей судьбой, пал от руки её же союзников, и поселилась в сердце, где прежде жила лишь любовь, чёрная злоба.

В тоске и горе своём решилась заклинательница обратиться к соблазнам Тёмного Пути. Напоив землю кровью своей и четырёх жертв, вернула она возлюбленному своему жалкое подобие жизни; мертвец, что мог отныне ходить среди живых, но не имел ни голоса, ни воли, тень того человека, что был прежде. Но, ослеплённая мнимым успехом, не видела она свершившейся перемены, и всякого, кто твердил, будто рядом с нею чудовище, тотчас прогоняла прочь. Услыхав о её желании выйти замуж за мертвеца, даже тот, кого она прежде звала братом, отрёкся от неё в страхе. И всё же она стала супругой мёртвого возлюбленного, как стала частью его клана — того, который брат её поклялся изничтожить.

Жила она с мертвецом, как с супругом, и делила с ним брачное ложе; вскорости семя его проросло внутри, и появилось на свет чудовищное острозубое дитя, терзавшее материнскую грудь и питавшееся не молоком, но кровью матери. Совершенно обезумев, старейшина И Лин гнала прочь от себя всякого, кто пытался подарить ей спасение, избавить от чудовищ. Но лишь множились близ неё мёртвые соратники: всякого, кого потеряла, она тотчас стремилась вернуть, обращая в покорную куклу. Вскорости почти не осталось рядом с нею живых, те же, что шли бок о бок с ней до конца, были ничуть не менее безумны.