Чёрный огонь Венисаны

Волей-неволей Агата действительно бросает взгляд на пол судебного зала. Очень красивый пол, что и говорить, – здесь, около возвышения, он сложен из торсонитовых плит, а на плитах вырезана прекрасная карта Венисаны – такая висела в классе майстера Валлуса, и Агата видела ее сто тысяч раз. Господи, сейчас бы хоть на секунду оказаться в классе майстера Валлуса, и чтобы справа сидела Мелисса, и чтобы Торсон был рядом, и чтобы майстер Валлус показывал: вот наш этаж, а вот второй, снежный и вьюжный, где располагаются самые красивые особняки во всей Венисане, а вот тут – Венисвирский музей, а вот тут, на пятом этаже, всегда жарко и растут удивительные деревья с огромными листьями на самом верху – пальмы, а… Нет-нет, в это невозможно поверить! Неужели сестра Марианна пытается… Неужели… «Двери там нет, но она может быть…» Вот эта плита – на ней вырезаны длинные-длинные голые стволы, а на самом верху стволов – широченные листья, а под ними – два города, «и как хорош и ладен город Мацуим, так нехорош и неладен город Азувим…» И если схватить со стены факел и нагреть эту плиту… Нет-нет, Агате понадобятся два факела, оба факела по бокам от ее кресла: один – жечь торсонитовую плиту, пока плита не превратится в дверь, а второй – отбиваться от тех, кто попытается ее остановить! Не станут же в нее стрелять из арбалетов, в самом деле, не набросятся же бойцы с алебардами на маленькую девочку! Несколько минут, ей нужно всего несколько минут – и…

И весть о том, что плиты в полу судебного зала – это двери в Венискайл, разнесется по всему Венисальту, как черное пламя. Монахи начнут хватать и запирать в библиотеке всех, кто об этом заговорит, но людей это, конечно, не остановит. Они пойдут на штурм здания суда – но что может добрый ордерро Шейсон против монашеских арбалетов?

Или старый торговец травами Деннио, или худенький молочник Тессо, нередко заходивший к Шейсону в гости, или даже охотница Инга, чей маленький арбалет алебарды монахов немедленно разнесут в щепки? Их убьют, просто убьют, и всё, а потом монахи вырвут из пола торсонитовые плиты, спрячут их и заменят камнями. И брат Често – брат Често, столько сделавший для Агаты, – где монахи его прячут? Агате делается невыносимо стыдно: она и думать забыла о брате Често, неблагодарная она сволочь, а теперь собирается просто бросить его здесь.

Агата зажмуривается изо всех сил. «Думай о маме и папе, – говорит она себе злобно, – думай только о маме и папе», – но что подумают мама и папа, когда она расскажет им, как выбиралась отсюда? Папа, конечно же, скажет: «Ты спаслась, моя девочка, и это самое главное», а вот мама… Нет, конечно, мама обнимет ее и тоже скажет что-нибудь очень доброе и очень правильное – именно то, что Агате будет так важно услышать, – но где-то глубоко-глубоко внутри Агата будет знать, что Азурра – Азурра-воительница, Азурра, королева дезертиров, рискнувшая своей жизнью и рассудком, чтобы помочь людям в Венисальте, – никогда не покинула бы его так.

И тогда Агата открывает глаза и смотрит на сестру-заступницу Марианну, а сестра-заступница Марианна смотрит на Агату и произносит последнюю фразу своей речи:

– Я прошу, майстер Старший судья, оправдательного приговора для этой бедной малышки!

В зале поднимается изумленный шум, и под этот шум сестра-заступница быстро шепчет Агате:

– Сейчас!

Агата мотает головой. Глаза у сестры Марианны недоуменно распахиваются, она явно хочет сказать Агате что-то еще, но тут Старший судья Лето громко хлопает в ладоши три раза, и зал смолкает.

– Оправдательный приговор, – медленно говорит Старший судья и качает головой. – Я слышу от вас такое первый раз, сестра Марианна. Неудивительно, что наши слушатели поражены. Видимо, – тут Старший судья пристально глядит сестре-заступнице в глаза, но та отважно выдерживает его взгляд, – вы и правда прикипели сердцем к нашей маленькой врунишке. Нет, – властно говорит он, – оправдательного приговора не будет.

Зал ахает.

– Каждый человек, – говорит Старший судья, – должен нести наказание за свою ложь, даже маленькая девочка, которая, кстати, совсем не кажется мне раскаявшейся, сестра. – И Старший судья усмехается. – Но я учту ваши слова. За преступление против правды…

«Думай, – лихорадочно твердит себе Агата, – думай, думай, думай! Только не вниз! Только не назад в библиотеку!»

– …я приговариваю зеленую сестру и юную обманщицу Агату….

«Думай! Думай! Думай!..»

– …к десяти дням наказания!

Двое черных монахов с алебардами подходят к Агате, каждый кладет руку ей на плечо, так, что Агата не может двинуться с места. Сестре Марианне приходится отступить в сторону и стать позади Агаты. Черная сестра со светлыми, как у Ульрики, волосами и длинным-предлинным алым шарфом, накинутым на одну руку, снимает с Агаты ее прежний зеленый шарф. Одним движением она накидывает алый шарф Агате на шею и обматывает несколько раз. Еще минута – и все закончится, еще минута – и Агату повезут вниз, вниз, вниз, и всему конец.