Чёрный пепел золотой травы (СИ)

— Это… — Я запнулся, подбирая правильное слово. — Это странно… А вообще-то, не страннее всего прочего. Как мне его узнать? Может, я его уже встречал?

— Разумеется, ты встречал его, и не раз. Оно всегда было рядом.

Я огляделся вокруг:

— Но сейчас здесь никого нет, кроме нас.

На этот раз ответа не последовало. Зато из-за тронов, откуда-то из середины пространства между ними, кто-то появился. Человек — и чем ближе он подходил, тем яснее становились черты его лица. Сумев рассмотреть его, я отшатнулся назад:

— Да вы шутите!

Мой двойник замер чуть впереди тронов, между мной и ими. Он не слишком-то изменился с нашей последней стычки — такая же изорванная одежда, то же непроницаемое выражение лица. Добавилось разве что соляных разводов от морской воды, покрывавших его с ног до головы. До самых кончиков спутанных и слипшихся в колтуны волос.

Он стоял, опустив глаза в пол, и не предпринимал никаких попыток приблизиться, что совсем не вязалось с его поведением в наши предыдущие встречи. Я внимательно посмотрел сначала на него, а потом на Создателей:

— Серьёзно? Он — моё прошлое?

Два исполина, застывшие, казалось, пока я отвлёкся на двойника, снова воспрянули:

— Верно. Он — утерянная часть тебя.

Я скептически хмыкнул и опять перевёл взгляд на стоящего передо мной человека. Левая сторона его куртки, особенно рукав, пестрела множеством дыр, оставленных, судя по обгорелым краям, огнём. Я осторожно протянул руку и сквозь одну из этих дыр, размером с монету, опасливо дотронулся до его кожи. Не знаю, чего я ожидал — ощутить какую-нибудь связь с ним, заметить, что что-то начало происходить. Или понять, что он вовсе не такой же человек, как я.

Но нет. Кожа на ощупь была такая же реальная, обычная и живая, как моя собственная. Я бы, пожалуй, даже не смог отличить, где чья. В то же время то, насколько неподвижно двойник стоял, пугало. Он никак не отреагировал на моё прикосновение, хотя его мышцы и не были напряжены так же, как у «статуй» из ущелья. Толкни я его — и он бы послушно упал. Но толкать не хотелось.

Отступив на шаг назад, я спросил:

— Если он — часть меня, тогда почему он пытался меня убить? В тоннеле, на лодке. Да один чёрт знает, сколько ещё раз! Ну, почему?

Я обращался к Создателям, но при этом неотрывно смотрел на двойника — словно надеялся, что ответит мне он.

— Таков естественный порядок. Прошлое не безобидно, оно может ранить, а может и убить. Всё зависит от того, что именно в нём скрыто.

— То есть, это не вы его на меня натравили?

— Нет. Извне оно действует самостоятельно, так же, как действовало бы, оставшись внутри тебя. Оно — часть тебя, а значит, и часть твоей личности. Все мучения, пережитые тобой по его вине — это те мучения, которые ты, оставшись целым, приносил бы себе сам.

Я медленно обошёл вокруг двойника, внимательно изучая каждый его волос, каждую нитку, торчавшую из прорех на его рукаве. Не знаю, почему, но мне это казалось важным — запомнить его таким, каким он предстал передо мной здесь, в обители Создателей.

— Хорошо. Допустим, я понял всё, что вы сказали, и поверил в это. Что дальше?

— Если ты хочешь получить ответы, ты должен воссоединиться с ним.

— Но как?

— Загляни ему в глаза.

Значит, заглянуть в глаза… Он по-прежнему стоял, опустив голову вниз, будто рассматривал собственные ботинки. Я подступил к нему спереди, протянул руки и осторожно, стараясь не делать резких движений, поднял её в нормальное положение.

В первую секунду мне почудилось, что я опять взглянул в то пыльное зеркало, найденное на старой мельнице — при желании можно разглядеть своё же лицо во всех подробностях. Впрочем, уже через мгновение я позабыл об этом и сделал то, что говорили Создатели — посмотрел своей копии прямо в глаза.

Поначалу я ничего не заметил, почти на полминуты мы просто застыли друг напротив друга и не шевелились. Затем что-то… изменилось. К ощущению Создателей, которые из моей головы никуда не девались, добавилось что-то ещё, словно по соседству с той Вселенной, что уже там устроилась, зародилось нечто новое. И это нечто постепенно росло, вытесняя всё большую часть постороннего, занимая всё большую часть моего мозга…

Двойник судорожно вздохнул и задвигался. Я инстинктивно отпрянул, когда он шагнул ко мне, но было поздно: его пальцы сомкнулись на моих запястьях мёртвой хваткой. Он приблизился ко мне вплотную, как при поцелуе, из его глаз полился свет — совсем как тот, который рвался из меня, когда я видел себя в наваждении.