Чёрный соболь

В несколько затяжек Сергей Николаевич докурил папиросу и забросил ее далеко в кусты.

— Уж кто-кто, а Таюрский не подведет. Я-то знаю… — Помолчав, он повернулся к Вальке. — Не веришь? Тот не ответил.

— Эх, ты! — Ромин с сожалением покачал головой. — Не знаешь ты меня. Если уж я кому друг, то до конца.

Прищурясь, он внимательно посмотрел на Таюрского.

— Хочешь, на работу тебя возьму? И должность дам не какую-нибудь, а ответственную. Ну, что молчишь? Будешь у меня завхозом. Все тебе доверю: ценности, деньги. Машинами будешь командовать, катерами. — Увлекшись, он хлопнул Вальку по плечу. — А что, в самом деле? Всем нос утрем, пусть видят.

Слово свое Ромин сдержал, и с тех пор Валька питал к нему самую бескорыстную привязанность, которую не могли поколебать никакие разговоры о грубости и верхоглядстве Сергея Николаевича, возникавшие порой среди рабочих. А когда тот собрался уезжать, Валька двое суток пропадал в тайге, пока не добыл для Ромина черного соболя. Он знал цену своему подарку, и знал, что грозит ему за браконьерство. Но взять с Сергея Николаевича деньги? Разве что городскому человеку, совсем незнакомому с жизнью и обычаями таежников, могло прийти такое в голову.

* * *

Золотухин, которому следователь передал этот разговор, сначала ничего не понял.

— Перепутал он все — Иннокентий куда-то торопился и никак не мог попасть в рукава полушубка. — Не так это было. Я ведь чего к Ромину ходил? На работу Вальку, дурака, устраивал.

Он, наконец, оделся и повернулся к следователю.

— На похороны не пойдете?

В сутолоке последних дней Абашеев совершенно забыл, что сегодня хоронят жену Таюрского. На минуту он даже почувствовал нечто вроде вины перед ней и, одевшись, вышел вслед за Золотухиным.

Погода была облачная, и редкие снежинки, медленно кружась на холодном ветру, мягко ложились на замерзшую землю. По улице вслед за санями, на которых стоял гроб, тянулись немногочисленные жители Осиновки, пряча щеки в поднятые воротники. За ними, поджимая отдавленную ногу, трусила лохматая рыжая собака. Абашеев осмотрелся, ища взглядом Таюрского.

— Вон идет, — угадав его мысли, Золотухин махнул рукой в сторону. — Голову-то сбычил, видать совестно людям в глаза смотреть. — В голосе обычно спокойного Золотухина звучали сейчас недобрые нотки. — Охотни- ка-то помните? Ну, который Варю нашел? — Золотухин не отводил взгляда от Таюрского, который вместе со всеми проходил сейчас мимо них. — Он ведь мне еще раньше про нее говорил, про матрацовку ту самую.

— Что говорил? — Следователь насторожился. — Он ее видел?

— Ну да. — Поравнявшись с заплаканной Настасьей, они сбавили шаг и пошли тише. — Иду, говорит, как-то под вечер, а Валька к Ромину стучится. Смотрю, у него мешок полосатый, а из мешка хвосты торчат…

Кладбище было тут же, за деревней, и свежевырытая могила одиноко чернела среди глубокого снега. Тагора ский стоял в стороне вместе с матерью, которую держа-i ли под руки две женщины, а всем распоряжалась ма-^ ленькая старушка с румяным лицом и быстрыми решительными движениями. Она первая бросила на гроб смерзшийся ком земли и, разогнувшись, вытерла варежкой разгоряченный лоб.

— Тегка Варина, — услышал Абашеев чей-то шепот и стал осторожно подвигаться поближе. Покойная замерзла как раз по пути в Лосиху, где жила ее тетка и та, возможно, кое-что знала о причинах, заставивших Варю так поспешно уйти от мужа. После того, что следователь услышал сейчас о Таюрском, он уже мало верил ему.

— И не пойду, не проси. — Старушка отмахнулась от подошедшего к ней Валентина. — Раньше не ходила, а уж теперь…

Оглянувшись, она увидела Настасью.

— Вон, у нее заночую. Примешь, Семеновна?

Когда все было кончено, она еще немного постояла у только что насыпанного небольшого холмика, а потом неспеша пошла прочь от могилы, у которой еще оставался Валентин да рыжая хромая собака.

Придя к Золотухиным, старушка села на скамью и сложила на коленях большие красные руки с набухшими венами.

— Вот и проводили горемычную… — она посмотрела на Золотухина. — Нет у тебя зелья-то? Помянуть бы надо.

Немного водки у Иннокентия нашлось, но старушка только пригубила свою рюмку и отставила ее далеко в сторону.

— Это про тебя мне говорили — следователь будто… — прищурив глаза, она осмотрела сидевшего рядом Абашеева. — Молод больно. Ну, все одно. Как, спрашивать будешь или самой рассказать? Варя-то покойница прибегала тут ко мне, пока река не стала, жалилась…

* * *

В тот день по реке пошли первые тоненькие льдинки. Вертясь на водоворотах, они то и дело сталкивались между собой, загромождая фарватер, поэтому Анна Ивановна как следует отругала племянницу, которая с трудом добралась из Осиновки на попутной моторке.

— Чумовая, одно слово чумовая! — Она возмущенно всплеснула руками. — А если мотор заглохнет? Так ведь и утонуть недолго.

— Не надо, тетечка. — Варя скинула мокрые ботинки и с ногами забралась на кровать, поближе к печке.

— Я, может, совсем к вам. Не прогоните?

Прошло всего полгода, как они с Валькой поженились, и Анна Ивановна сиспугом на нее поглядела.

— Да что стряслось-то? Бьет он тебя, что ли?