Чёрный центурион

Меня еще с получения десятого уровня волновал вопрос: а где, собственно, новые умения и способности? Неужели их дают так редко, что мне ни одной новой не положено? Виной моему непониманию послужил этот чертов игровой интерфейс. Кто его моделировал, такое ощущение, что вообще ни во что не играл со времен тетриса.

Как оказалось, каждые десять уровней я могу выбрать одно дополнительное умение. Выбор был ограничен только тем, что некоторые из этих умений имели минимальные требования по какому-нибудь параметру. Через полчаса я остановил свой выбор на двух способностях. Это были своеобразные долговременные бафы. Первый всего за пятьдесят маны на целые сутки наделял мое оружие – только то, что я держал в руке – способностью «Усиленный критический удар». Эта способность усиливала любой крит или смертельный удар на двадцать пять процентов. А с учетом того что то, чему меня учили, было построено на атаках в уязвимые точки, то такой баф как нельзя лучше мне подходил. Второе усиление также работало только с оружием в моей руке. За десять маны мое оружие на целый час приобретало дополнительный урон электричеством в численном значении от десяти до двенадцати единиц урона. Так как тут в случае гибели я потеряю все вещи кроме базовых, то свой выбор остановил именно на этом бафе, по причине того, что мне было очень желательно иметь то, что сможет усилить мой гладий. А эта способность, доступная с двадцатого уровня и требующая десятки в «магии», для этого подходила почти идеально.

Распределив все, что есть, я тут же уснул.

Норон, последовав моему слову, разбудил меня с первыми лучами солнца. Я явно не выспался, но дел за сегодня надо было переделать много. Так что, с трудом поставив ноги на пол и надев ботинки, усердно протирая глаза при этом, спустился к колодцу и, подняв полное ведро воды, долго окунал свою голову в него. После пятого такого «купания» почувствовал, что проснулся.

– Микла просила сжечь ее тело и прах развеять над водой, – сказал Гордею, который, пока я принимал водные процедуры, стоял рядом.

– Да. Я помню, она мне еще год назад говорила, что делать в случае ее смерти, – ответил мне староста.

За час, натаскав бревен с развалин и пепелищ, мы соорудили большой погребальный костер. Точнее, таскал я один, а Норон только немного помогал да показывал, что делать. В итоге через два часа после восхода на берегу лесного озера запылало яркое погребальное костровище. Гордей, едва появились первые огоньки, прочитал какую-то молитву. Я же стоял рядом и просто шевелил губами, якобы про себя также читая заупокойную.

Потом в полном молчании мы собрали пепел в глиняный кувшин, и Гордей ушел с ним на косогор, что возвышался невдалеке от деревни, и с его высоты, дождавшись правильного ветра, раскидал пепел. Я же вернулся в дом, где меня встретила очень красивая девушка лет восемнадцати. Несмотря на то, что одета она была в какое-то тряпье, под всеми этими тряпками угадывалась замечательная фигура, да и на лицо она была миловидна. Спрятав свой взгляд в пол, она прощебетала:

– Не пугайтесь, я Ларса. На кухне вас ждет каша.

Видимо, раньше эта девушка была заколдована в старуху, и судя по тому, что проклятие разрушилось после гибели ведьмы, именно она его когда-то и наложила. За этим явно кроется какая-то мутная и не очень лицеприятная история. Но расспрашивать вновь обретшую молодость женщину прямо сейчас я не стал, а просто отправился на кухню и плотно позавтракал.

Когда вернулся Гордей, ошарашил его своим предложением:

– Нам надо построить легкую телегу.

– Так это… – он даже растерялся. – Зачем? У нас даже самой захудалой лошади нет.

– Нам и не нужна такая телега. На востоке делают такие повозки, которые тащит за собой человек. Нам не надо ничего большого, надо такое, чтобы можно было погрузить твою внучку и увезти ее. Телегу буду я тащить за собой.

– Не слышал никогда о таком, чтобы человек, да сам в телегу впрягался.

– Не слышал – это не значит, что так не бывает, – пресек я его возражения. – Пойдем на улицу, покопаемся в развалинах, может, найдем что.

– Так дружина баронская уже покопалась, даже дверные петли поснимала, – попробовал отказаться староста.

– И разрушенные телеги, колеса деревянные утащили, да?

– Нет, вроде нет, – в сомнении протянул он.

– Или в Озерной не было телег никогда?

– Были, – тут же ответил Норон. – Как не быть-то? Только все целые у нас увели, когда девок увозили.

– А старые и разваленные тоже увезли?

– Это надо посмотреть, я не интересовался.