Чёрный волк

Судя по слякоти и тусклому солнцу идет второй месяц весны, не исключено, что осени, тут все одинаковое. Относительно академическим условиям уличная температура высокая (10 градусов по Цельсия). Из-под грязных корок снега и льда видна твердая земля, рыхлой почвы почти нет. Напрашивается вывод, что конец света пошел на пользу, но не всем.

В магазинах разнообразный выбор полуфабрикатов и продуктов, не нуждающихся в приготовлении и даже термической обработки. Например: орехи, некоторые овощи, ягоды, зелень, кисломолочные продукты и др. Были найдены раритеты, о которых бредил Верховский: колбаса, пельмени, замороженные котлеты и куски пиццы.

Объектов культуры в данном городе не так много, на карте отмечена лишь меньшая часть. Повезло, что выкинуло не в Москву, разочаровываться боюсь. Хотя, если так подумать, мне, как человеку с нового континента уже жалеть нечего и не о чем.

Одна из самых больших проблем, до сих пор нерешенных, – это язык. У меня был пространственный адаптер, подстраивающийся под языки и сленги реальности, но он, как на зло, отказал в работе. Пришлось прикидываться глухонемой и до всего доходить через мычания и жесты.

Внешний вид людей вызывал и смех, и слезы. Я предполагала, что спустя столько лет мы подверглись мутациям, но чтобы настолько – представить было страшно. Средний рост ребенка 14-17 лет моего времени около 180 сантиметров, тут встречались и по 150. Радиация дело страшное. Болезни. Розалиция бы плакала, если бы увидела, сколько тут больных детей. Чего только стоят те, с язвой на все лицо, красными гноящимися прыщами, низким ростом, непропорциональным строением тел. Причем, это встречалось лишь в некоторых поколениях. Дети от 0 до 7 лет были уже внешне здоровыми, это радовало.

На первый взгляд репутация населения не такая плохая, но в то же время удивительной кончину мира назвать было нельзя. За один день можно было понять многое, завтра встречусь с теми из нашего времени, кто тут давно, думаю, я их уже видела. На самом деле они тут в каждом районе.

Дневник Серафимы У-Кого-Делала-Ноготочки, день третий, будь проклят день второй.

С выпускниками академии мне удалось поговорить лишь на третий день. Уверена, в академии Верховский уже со мной попрощался. Ребята, Элен Смит и Льюис Паркер, сказали, что скорее всего артефакт находится во времени раньше, а здесь им может оказаться все что угодно. Начать предложили со столицы. И так я попала в Москву.

Задача стояла не из простых, я и понятия не имела, что ищу, ни малейшего. Единственное, я надеялась, что внутренняя сила потянет меня к этому объекту, так бывает, у избранных, нужно только верить.

Дневник подростка с топором день пятый.

Некоторые дни получаются пропущенными в связи со сложностями, которые мешают мне писать. В Москву я отправилась лишь ради того, чтобы набить себе карманы новыми деньгами (у банков 21-го столетия отвратительная система защиты, мне даже убивать никого не пришлось, это сыграет на руку ни одному поколению академических, которые будут там останавливаться, можно даже работу не искать…), потому что оказалось, что объект моих поисков на другом материке попивает бразильский кофе, привезенный на собственном грузовике. Экспедиция затянется.

Дневник… день шестой.

Я навела справки, немного покопавшись в истории и изрядно напрягая мозги. Оказывается, искать нужно не того, кто, казалось бы, истинная проблема (мужчина, писатель, который в следующем году издаст книгу, в которой раскрывает все тайны вселенной и проблем человечества), а его сына-вундеркинда, одного из немногих, кто сможет спастись в Роковые тридцатые (не иначе, все еще впереди), именно он подал отцу идею написать книгу, начать думать и пойти в политику. Жили они в Вашингтоне, не удивительно, правда? Осталось найти корень, не убью же я ребенка. Скорее всего, артефакт, как правило, это что-то неиспользуемое, а значит, старое, не нужное, и вещь. Что могло пробудить в ребенке высший разум приблизительно в 18-19-ом году?

Это все не так страшно, как встречный вопрос – зачем я назначила анонимную встречу с автором книги?

Дневник полного идиота, день десятый и последний.

Я изменила ход истории, Верховский меня убьет. Никто никогда за все времена существования академии этого не делал, это непозволительно и незаурядно настолько, что мне точно назначат смертную казнь в тот же день, как я вернусь.

IV

В академии мертвецкая тишина. В субботнюю ночь обычно открывали все окна в коридорах, чтобы наутро со свежей головой можно было отдохнуть и проветрить комнаты, но сейчас все было закрыто. Бледное лицо Верховского сияло под светом луны. Он не был зол, но его лицо с тревожным намеком выражало каплю смирения. Он смотрел на Серафиму с другого конца коридора.