Численник

Он уезжал впервые в страну Таиланд,
а я не знала, что влюблена,
а влюбленность доходила до самых гланд,
и словно белена была она.
А потом он вернулся, и было его не узнать,
больно поцеловав, ничего не сказал,
а я рыдала, не умея понять,
а он отошел, как поезд, покидавший вокзал.
А теперь и я улетела в Таиланд вослед,
я ищу его след и не нахожу нигде,
потому что ни на тайской, ни на чьей земле
нас больше нет.
А я ищу свои двадцать лет
в мертвой и живой воде.

2 января 2003

2

Какая-то улица с движеньем бешеным,
гостиница с молодежными номерами,
не говорят о веревке в доме повешенного,
и мы двое со смеху там умирали.
Умирала я. Он травил анекдоты.
Мы сидели в ресторане типа столовки.
Мне было страшно до икоты,
и я боялась выдать себя жестом неловким.
Он привез меня туда обглодать мою муку,
грузовики за стеклами скрипели тормозами,
а он не умолкал ни на минуту,
а я смеялась с растерзанными глазами.
Мы ели холодное с горячим и надирались,
И он лечил меня смехом как лучший лекарь,
утром мне был объявлен диагноз,
а днем началась эта потеха.

3 января 2004

3

Школьный друг мой Наталья,
видя, какие времена настали,
схватила руль в лапы
и повезла на юго-запад.
Там жил диагностированный шизофреник,
за визиты он не брал денег,
а брал медом, вареньем и патокой, —
его мозг требовал сладкого.
Он был ясновидящий и слегка раскосенький,
с обостреньем по весне и по осени,
и тогда ложился в больницу,
обостренно видя, что кругом творится.
Как-то весной нашли убитой врачиху,
и заплаканный медперсонал обратился к психу:
кто это сделал, милиция в затрудненье.
Ее сын убил, запросто отвечал гений.
Мы ввалились с дарами, от которых клеило рот,
а он был счастлив, как идиот,
Он попросил сесть прямо в хлам,
а я затряслась, будто пришла в храм.
Книги и вещи были свалены в кучу,
исчерканных страниц он разбрасывал тучу,
и, запихивая в рот липучую массу,
опровергал Гегеля с Марксом.
Он говорил, что первична не материя и не идея,
а энергия.
А в стакане никла орхидея.
Он бросил на стол колоду карт —
и последовал артефакт.
Одна черная карта легла не туда,
и он сказал: вас ждет жестокий удар,
а я, сказал, извините, устал
и принялся считать вслух до ста.
Я невольно схватилась за карту рукою босой.
Он сказал: вы сделали так, что удар пройдет
по косой.
Так мы мерялись силой с ним,
или с судьбой, или с Кем-то самим.
Псих говорил, что посетительница слаба,
но за ней стоит, нависая, судьба,
как нелепо и странно – языком он молол, —
что вы дерево и у вас сильный ствол,
от вашего дерева пойдут ростки.
А я загибалась от тоски.
Было это давно, лет сто тому.
И все вышло так, как виделось его уму.