Числовой код бессмертия

— Мы дали им такую установку. Они должны были «помочь» друг другу преодолеть свою смерть. Переплестись, «сдружиться», изменить судьбу. У вас четверых ни в одном варианте не было ранней гибели, поэтому, как мне казалось, защита вам не требовалась. К тому же у каждого из вас четверых проявились экстрасенсорные способности, особенно у тебя и Алины Купцовой, — это должно было послужить своего рода щитом.

— Да уж, послужило!

— Такого предположить я не могла. Очередная случайность…

— Очередная предопределенность.

— Но я ведь хотела людям добра…

— А бросила вызов Богу. Попыталась на свой лад разбудить спящее чудовище. Это всегда плохо кончается. Я тоже всего только спас, я тоже… в сущности, сделал доброе дело.

— Это ты о своей прошлой жизни? — Мама виновато на меня посмотрела. — Не знаю… Может, Дамианос и здесь ошибся, никакой прошлой жизни не было, да и быть не может. Человек живет только один раз… А все остальное лишь совпадения.

— Я так не думаю. Да ведь ты и сама говорила, что я все время подсознательно боялся повторить ошибку.

— Ты меня никогда не простишь? — Она кивнула на письма. Вид у нее был ужасно расстроенный и виноватый. Я подошел, обнял ее и вдруг ощутил невероятную, давно забытую — нет, насильно изжитую в себе — нежность. И понял, что ведь действительно, все эти годы винил только ее одну, во всем, что со мной происходило.

— Ну, что ты, мамочка, — я тесно-тесно прижался к ней. — Мне не за что тебя прощать, ты ни в чем передо мной не виновата. Это ты меня прости.

Она расплакалась, я тоже еле сдерживал слезы. Мы долго сидели на одном стуле, прижавшись друг к другу — мать и дитя. Потом она собрала со стола письма и отдала мне.

— Ты ведь за этим приехал, правда? Возьми, мне они больше не понадобятся.

* * *

Фотографии не привели меня в город детства. Алина так и не появилась. Я попытался разыскать Артура, но и он бесследно пропал.

Глава 7

Ее сонное непослушное тело оказалось удивительно легким и быстрым. Дождавшись, когда Винченцо войдет в дом, Алина незаметными движениями переместилась ему за спину. Она успела опередить его на целый круг и теперь идет за ним, повторяя его движения, слившись с ним в единое тело, словно нарост, словно опухоль, словно смерть. Вот он входит в комнату, останавливается у дивана, не понимая, почему Алины там нет. Она входит с ним вместе, останавливается. Его руки, словно у слепого, ощупывают поверхность дивана, он уже не доверяет глазам. Тепло и запах Алининого тела, которые он ощущает, смешиваются с теплом и запахом стоящей за его спиной. Его это тревожит. Поворачивается резко и быстро, но она успевает ускользнуть. Наклоняется, ищет что-то на полу — ее пальцы сжимают обжигающе холодный предмет, утерянный им, кажется, еще немного, и они вмерзнут в эти мертвые, ничейные уже щипчики. Ищет и не находит. Повторяет попытку снова и снова. Неужели его так заботит оставленная улика? Здесь она не имеет никакого значения, ни для кого, только для Алины. Его пальцы, как щупальца, скользят по ковру, скользят по дивану, стараясь ухватить ускользающую реальность. Он так часто перемещался из одной реальности в другую, что уже не может понять, в какой оказался. Кого же он ищет — Алину или ту, другую? Неужели он забыл, что убил ее? Или ненайденный предмет ввел его в заблуждение?

Винченцо выходит на улицу — они вместе выходят. Ее дыхание раздражает его, мешает сосредоточиться. Снова резко оборачивается, но Алина опять успевает ускользнуть. Останавливается, смотрит в тоске на балкон убитой цветочницы, надеясь, что она появится. Алина замирает у него за спиной. Так они долго стоят и ждут. Его мысли текут еле слышно, перетекая в отчаяние. Он проиграл. Здесь проиграл. Цветочница убита, а Алину ему не найти. Вздохнув, Винченцо поворачивается и идет дальше.

Улица, длинная, узкая, перетекает в длинный и узкий коридор так хорошо знакомой Ивану гостиницы. Свет постепенно угасает. С каждым шагом вперед его проблески становятся все неразличимей. Когда-то здесь было множество дверей, теперь осталась одна-единственная. Рука Винченцо нащупывает ручку, поворачивает — и они оказываются в большой многолюдной комнате.

Многолюдной… Так ей представляется вначале. Из-за тяжелого, удушливого сигаретного дыма, который почти полностью вытеснил воздух, из-за страшного напряжения, заполнившего все пространство — казалось, стены не выдержат, разлетятся на куски. Но, когда глаза привыкают к полумраку, Алина видит, что в комнате всего пять человек.

Они сидят за столом уже вторые сутки, эти пятеро игроков. Вернее, не так: игрок и четыре его партнера, сменяющие друг друга. Игрок. Самый светлый и чистый из всех, самый лучший, самый достойный счастья… Счастья с Алиной, считает Иван, не понимая, что она-то может быть счастлива только с ним. Ведомая им, хоть и идущая чуть впереди. Их роли распределены не ими, Алина знает, что не должна его любить, но знает и то, что никогда не сможет полюбить никого другого.