Чистая кровь

  Он сделал ещё один шаг вперёд. Мэсс мягко отступил.

  Он адаптирован к этому миру гораздо лучше соперника, и это сейчас единственное преимущество. Он знает улицы. Он умеет здесь дышать. Он в полтора раза легче. Да, неимоверно утомлен, и выносливость его имеет границы, но зато беспредельно фамильное упрямство, а гонку всегда выигрывает тот, кто больше жаждет победы.

  Мэсс развернулся и взял такой резкий старт, что противник за спиной споткнулся от этой внезапности. Плохо, господин агент Ковальского! Тут каждый миг на счету. До чего живуч предрассудок, что танцы - это гламурная ерунда, что если ты в атласе и на сцене, то зарабатываешь деньги не напрягаясь. Ведь люди видят, что выполняешь сложнейшие трюки, но продолжают наивно верить, что перед ними котята, а не тигры. Ладно, запишем это в преимущества.

  Мэсс бежал легко. Безупречный механизм длинных ног нёс его над планетой, и фамильный недостаток, который завистники называли твердолобостью, помогал забыть об усталости и боли. Противник не отставал. Дышал он неважно, но застоявшиеся мышцы просили работы, да и диетой не изнуряли его сумасшедшие тренеры клуба. Мэсс знал, что гонка на выносливость грозит затянуться надолго, поэтому не собирался испытывать судьбу. Он бежал к хорошо известной ему цели.

  Местные любители погонять на мобах машины свои берегли и держали под замком, но по ночам проходили соревнования. Перерывы между заездами парни и девушки коротали в одном из заведений, предоставлявшем клиентам все услуги, что можно купить за деньги. Стоянка здесь, конечно, тоже охранялась, хотя без лишнего усердия. Всякий знал, что покусившись на дорогой моб, довольно скоро потом распрощается с головой, глупой по жизни или от рождения. Мэсс понимал, что рискует, но парень, наступающий на пятки, вполне способен был перебить предыдущие страхи.

  Вот и стоянка. Владельцы машин грелись в относительном тепле полуподвала, а агент отстал как раз настолько, чтобы дать Мэссу возможность перемахнуть ограждение и плавно опуститься среди великолепной и довольно безумной, учитывая климат, техники. Мобы далеко ушли в совершенство от своих предков-мотоциклов, но оставались по-прежнему открыты всем ветрам.

  Ноги спружинили, но упрекнули хозяина болью. Беречь надо этот бесценный дар природы и собственного усердия. Прыгнув через ближайшие мобы, Мэсс сразу устремился к самой дорогой из здешних игрушек. Двигатель запускался ключом, и в своё время Мэсс потрудился его раздобыть. Металлический квадрат легко вошёл в паз, сразу пробудился двигатель. Агент господина Ковальского уже перелетал барьер в мощном прыжке, когда Мэсс, выбив створку ворот, выехал на оперативный простор площади.

  Поле антиграва едва не опрокинуло, но Мэсс отрегулировал подачу, даже не взглянув на экран. Он умел гонять на мобах. Землянин и в страшном сне не представляет, чему учат хороших мальчиков в дорогих закрытых школах.

  Вместо того, чтобы сразу "дать дёру", Мэсс закружил по площади. Как ни тихо работает двигатель, как ни громко бухает музыка, владелец услышит любимое чадо всегда. Не ушами так мозжечком. Когда разъярённая толпа гонщиков вывалит наружу, у агента господина Ковальского появится много лишних забот.

  Задумка была хороша и почти удалась, но выполняя очередной поворот, Мэсс увидел, что ещё один моб вольно срывается со стоянки и летит в услужливо распахнутые ворота. Мерзавец-агент, оказывается, тоже дал себе труд научиться ездить!

  Мэсс выполнил разворот достойный чемпиона и низко склонился к рулю. Ледяной воздух ударил в лицо, вымораживая глаза из век, дёрнул за волосы. Онемела кожа. Мэсс крепче сжал зубы. Держись, лакитиец, землянину тоже приходится трудно. Он не здесь вырос, хотя, может быть, здесь умрёт.

   Скорость. Свистят, проносясь мимо, стены улиц. Холод ломает пальцы, рот скован ледяной печатью губ. Это ничего, это пройдёт, это только кажется страшным, а на самом деле не так и скверно: не зима - всего лишь мороз. Мэсс глянул на экран тылового обзора. Многие мобилисты выдирали его с корнем: плевать на то, что сзади, всё интересное - впереди, но здесь прибор уцелел. Агент господина Ковальского прочно висел на хвосте. Моб ему подвернулся розовый, женский, и Мэсс не удержал усмешку: вряд ли зловредный агент отразит эту мелочь в отчёте.

  На прямой не оторвёшься, только замёрзнешь, надо использовать лабиринт улиц, петлять, ложась на бок в безумии виражей, проверить себя и землянина на прочность.

  Поворот. Показалось, что застонал даже всего навидавшийся моб. Перехватило дыхание, встала на дыбы дорога. Мэсс выровнялся и ворвался в новое ущелье. Кто-то отпрыгнул в сторону, вслед безумному гонщику полетели быстро угасшие на морозе проклятья.

  Можно было подняться вверх, в звёздные ночные небеса, но Мэсс хорошо знал, что там холод возьмётся за человека всерьёз, здесь у поверхности тепло города хоть немного согревало воздух, давало дышать и ещё немного жить. Там в вышине превратишься в ледяную скульптуру гонщика и будешь лететь, спасаясь от такой же статуи твердолобого упорства.