Чистилище

– Не слишком. Примерно – раз в сорок семь лет, – усмехнулся Салливан, радуясь приятным воспоминаниям. – То есть было такое лишь однажды. Еще в юности, неподалеку от гномьей границы, шли мы с товарищем через лес. Вот так же, как мы с тобой. Гляжу, замолчал мой спутник, побледнел. Рот открыл и пальцем в сторону тычет. Ну я, как водится, меч наголо… То ведь место такое было, всякое отребье, что из Хертсема сбежать норовит пакостей наделав – у границы Боргранда частенько ошивается. Знают, что солдаты к гномам войти не могут и преследовать бросают. Так вот, разворачиваюсь я, весь такой к бою готовый… Хех… В общем во-о-от такое чудо стоит, – рыцарь вытянул вверх руку настолько, насколько смог, явно не заботясь о достоверности рассказа. – На задних лапах пляшет, передними в воздухе машет. А когтища то у-у-у… Ходил когда-нибудь на медведя?

– Не приходилось, – мотнул головой Джастин.

– Во. Так и мне не приходилось. Слышал только, что когда косолапый в полный рост встанет, надо на себя его выманить, рогатину торчком поставить и обязательно куда-нибудь упереть. В землю там или в дерево. А то сам никак не удержишь.

Джастин кивнул, он тоже слышал об этом.

– Так вот, – продолжал рыцарь, – все это полная херь. Хотя бы потому, что когда это лохматая образина пасть раззявила, выжидать спокойно я уже не смог. Со страху вперед кинулся, наискось рубя, мельницей, – Салливан проделал пару движений, представляя, что у него в руках меч. – А у меня тогда фламберг был. Наш, хертсемский. Хороша железка… Со страху я так изрубил зверюгу, что мне еще долго вспоминали… Хех. Говорили – добычей шкур не заработаю. Потому как в той мешанине медвежьего фарша, самым большим оказался кусок шкуры размером с локоть. И тот измочаленный. Подначивать, конечно, подначивали, но я тогда от гордости чуть не лопнул. И даже сейчас вспоминаю – и как-то… у-ухх…

Джастин понимающе кивнул. Решив, что рыцарь мог бы стать очень недурным охотником. Если судить по любви к байкам и тяге к преувеличениям. Выйдя на более широкую лесную дорогу – пошли чуть быстрее. По обе стороны от наезженной тропы лежали два толстенных бревна, темнея спилами многолетней давности. Вероятно упавший ствол распилили и оттащили, что бы не мешал проезду. Проходя мимо, Джастин задумчиво вглядывался в годичные кольца, так наглядно показывающие возраст погибшего дерева.

– Салливан.

– Да?

– Я правильно понял, тебе сорок семь лет?

Рыцарь кивнул, тоже о чем-то задумавшись.

– Уж скоро сорок восемь. А что?

– Да так, – пожал плечами Джастин. – Выглядишь молодо. От силы на сорок, а то и меньше. А мне вот тридцать два.

Очередной порыв теплого ветра перегонял через дорогу разноцветный ворох листьев. Деревья шумели, словно волны, накатывающиеся на мелкую прибрежную гальку. Дурманящий запах разогретой, прелой листвы, делал воздух густым и практически осязаемым.

– Выглядишь на сорок, а то и больше, – задумчиво отметил Салливан.

– Знаю…

Некоторое время молчали. Мягкий перестук подкованных копыт едва пробивался через шорохи осеннего леса. Слабо поблескивая, с ветвей срывались серебристые нити крошечных паутинок. Тут и там посреди тропы, упрямо зеленели небольшие островки травы, будто отказываясь верить в окончание лета. Джастин тоже не мог поверить, что это лето наконец закончилось. Украдкой поглядывая на рыцаря, подмечая детали – он размышлял.

Заметные морщины на лбу, характерные, глубокие черты, от части скрываемые усами – все это как печать, налагаемая годами на лицо человека. Словно… следы, оставленные частыми проявлениями определенных эмоций. Глядя внимательно – можно попытаться угадать историю, определить характер… Совершить фатальную ошибку, доверившись случайному впечатлению.

– Это все нервы, – философски заметил Джастин, касаясь седых прядей на голове. Последний раз он видел свое отражение пару недель назад. И был неприятно удивлен, увидев осунувшееся, постаревшее лицо, которое все же приходилось признать своим. – На твоей стороне этой истории тоже было неспокойно, верно? – он хотел вызвать рыцаря на дальнейший разговор. И это не было простым любопытством. Воспаленные язвы, изъеденные в его сознании старыми вопросами, все еще невыносимо зудели.

– Верно, – спустя пару секунд ответил Салливан.

Пологий холм, на котором собрались высшие офицеры ордена, был словно гигантский еж, усыпан многовековыми секвойями. Могучие деревья давали много тени, забивая всю прочую растительность вокруг себя. От части из-за отсутствия густого подлеска это место и было выбрано для ночного лагеря. Однако холм не мог вместить и трети всей армии небесных. Расположившись вокруг, поставив тесанные на скорую руку засеки на дорогах и разослав патрули – рыцари устраивались на ночлег. А под огромной, носящей следы давнего пожара секвойей – начинался военный совет. Или же продолжались споры и перепалки, тянущиеся не первый день, тут уж как посмотреть.