Чистильщик

– Это тоже тебе, – Альмод подошел ближе, небрежно бросил на кровать кожаную торбу с ремнями – самое то, чтобы носить за спиной. Отличная выделка: вещь выглядела легкой и прочной. И дорогой, хоть всех украшений – тиснение по краю.

– Укладывайся и пошли. И, кстати, можешь говорить мне «ты». Раз уж нам теперь придется, – он усмехнулся, – сражаться плечом к плечу.

Эрик хмуро промолчал. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Мара бросилась ему на шею, едва Эрик вышел из спальни.

– Откуда ты? – отстраненно удивился тот. Странно, но все чувства словно стерли. Как будто все происходило не наяву, а он лишь наблюдал за дурным балаганом.

– Отпустили попрощаться.

– А защита?

– Там еще трое. Успею. – Она отстранилась, заглядывая в глаза. – Это все, что тебя сейчас интересует?

Он не ответил – слов не было. Только смотрел – не насмотреться, не запомнить. И он так и не сказал… слова казались неважными, когда она рядом, а теперь, наверное, и незачем.

– Возьмите меня с собой, – вдруг попросила Мара.

– Сдурела? – выдохнул Эрик.

– Нет. – она повернулась к чистильщику. – Я совершенно серьезна. Авторским плетением похвастаться не могу, но…

Альмод демонстративно оглядел ее – медленно, оценивающе, но не как женщину, а словно диковинную зверушку.

– Мне нужен один боец.

– Тогда вместо него.

– Мне нужен боец, а не влюбленная дура. – припечатал чистильщик. – Ты плетешь быстрее и четче, это верно. И дар у тебя сильнее. Но совершенно не умеешь справляться с чувствами. Третьего дня ты едва не лишилась рассудка от страха, сейчас – оттого, что боишься его потерять. Но возьми я тебя вместо него – через месяц поймешь, что все равно его потеряла, получив взамен только постоянные скитания и перспективу смерти в любой момент. Возненавидишь – его, себя, меня, конечно же. И я получу либо нож в спину либо необходимость снова искать и натаскивать бойца.

– Неправда, я…

– А так – неделю порыдаешь, через месяц привыкнешь, через полтора оглядишься и поймешь, что смазливых парней кругом полно. С умными хуже, но и это решаемо.

– Если что – я уже сейчас тебя ненавижу, – прошипел Эрик. – Не боишься ножа в спину?

– От тебя – разве что в сердце. А с этим я как-нибудь совладаю. Прощайтесь и пойдем.

Он демонстративно отвернулся, сложив руки на груди.

– Я буду ждать. – прошептала Мара.

– Не стоит, – сказал Альмод, не оборачиваясь. – От нас не возвращаются.

– Да заткнешься ты, наконец! – закричала она.

Эрик перехватил взметнувшиеся кулаки, прижал к груди, обнял.

– Ш-ш-ш… Не надо. – Коснулся губами волос. – Хватит. Тебе сегодня нужна холодная голова. Еще защищаться.

– А ты можешь думать хоть о чем-то другом? – она отпихнула его, разрывая объятья.

Эрик приподнял ей подбородок, заглянул в полные слез глаза.

– Почему бы мне не думать о твоем будущем, если своего у меня больше нет? – Он поцеловал соленые ресницы. – Не вздумай провалиться. Ради меня, хорошо?

– Хорошо, – всхлипнула Мара. – Я тебя…

– Не надо, – он накрыл ее губы пальцами, не давая договорить. Улыбнулся. – Не стоит. Беги, время идет, а тебе еще надо умыться.

Она отшагнула назад.

– Беги, – повторил Эрик. – И покажи им всем, что ты не влюбленная дура, а полноправный магистр.

Она кивнула, развернулась, быстро-быстро застучали шаги по лестнице. Эрик откинул голову, глядя в потолок и часто моргая.

– Пойдем, – сказал Альмод. – С наставником прощаться будешь?

– Нет.

– Ну и правильно.

– Да иди ты со своим «правильно-неправильно», – не выдержал Эрик.– Сам как-нибудь решу.

– Они не стоят твоего внимания, – продолжал чистильщик, словно не услышав. – Даже у твоей девчонки больше смелости, чем у этих умудренных сединами. Они бросили тебя еще на защите. Боялись слово поперек сказать – а вдруг я в отместку заберу любого из них, чтобы через неделю вернуться за тобой.

– В смысле?

– Кто проверит, погиб ли новобранец от тусветных тварей, ошибки в плетении или недовольства командира? Рапорт написан, тело предано огню, отряду снова нужен четвертый.

Вот, значит, как…

– Хочешь напугать покрепче?

– Нет, зачем? Просто порой мне самому любопытно: многие ли из пропавших отрядов погибли не потому, что не справились с опасностью, а лишь потому, что командир окончательно зарвался?

– Еще сильней зарвался? – брякнул Эрик прежде, чем осознал, что несет. Охнув, закрыл рот рукой.

Альмод лишь заливисто расхохотался.

Чистильщики снимали комнату на станции – и то верно, зачем искать трактир, когда можно заночевать там же, где оставили лошадей, и где на следующий день придется забирать свежих? Помещение оказалось неожиданно просторным: в него не только поместились три койки, но и осталось пространство по центру. Неслыханное расточительство для мест вроде этого, где постояльцев укладывали едва ли не штабелями. Да и выглядела комната чистой, и Эрик готов был поспорить: здесь не водилось ни клопов, ни тараканов, а если кто-то из предыдущих гостей нечаянно привез, то мгновенно вытравили. Такой, как Альмод, за таракана в похлебке спалит заживо.