Чистильщик

Капли, или насекомые, или чем там на самом деле были тусветные твари все сыпались и сыпались, но не отскакивали от земли, а будто прилипали к ней, раскатываясь в сторону, и там, где была трава уже не осталось ничего даже похожего на зелень. Но разглядеть получше Эрик не мог, потому что Ингрид плела барьер, и они уже не катились, а собирались сперва горкой, потом – словно наполняя огромный невидимый стакан.

– Что делать? – спросил он.

– Жги!

Пламя бессильно скользнуло и рассыпалось.

– Горячей!

Эрик прокусил губу до крови. Внутри столба, очерченного Ингрид, полыхнуло желто-белым.

– Так?

– Да. Теперь держи!

Он кивнул, понимая, что надолго его не хватит. Дар даром, способности способностями, но ничто не дается просто так.

Ингрид шмыгнула носом, втягивая красную каплю.

– Альмод! Все ляжем!

– Все.

Чистильщик выпрямился, шагнул ближе – и Эрик снова узнал свое плетение. Только теперь это походило на мельчайшее сито, подставленное как раз под «устьем», из которого все сыпались и сыпались твари.

– Ингрид, можешь отпускать.

– Но…

– Подхвачу, если что. Мне любопытно, – он улыбнулся. Эрик не раз видел подобное выражение лица у профессоров, собиравшихся показать школярам интересный эксперимент.

– Нашел время, твою мать!

Он снова ухмыльнулся:

– Практика – критерий истины. Как еще проверить? Отпускай. Эрик, ты тоже.

Пламя погасло. Столб дохлых тварей осыпался со стеклянным звоном. Ничего не произошло. Только падали и осыпались новые капли, ведя себя как совершенно обычная стеклянная крошка.

– Охренеть, – выдохнула Ингрид, оседая наземь.

– Ага, – согласился Альмод. – Вот тебе и нет практического применения.

– Так они в самом деле живые? – поинтересовался Эрик.

Ни за что бы не поверил. Но плетение действовало на эти… штуки? тварей? – как на любое живое существо: когда распад берет верх над созиданием, приходит смерть.

– Не просто живые. Разумные. Если дать им этот разум проявить.

Ингрид передернулась.

– Не накаркай.

– Не в этот раз точно, – пожал плечами Альмод. – Эрик, подхватишь? Твое плетение, в конце концов.

Эрик кивнул, сосредоточился. Хоть бы с первого раза получилось, еще не хватало опозориться перед этими.

– Да ладно? – удивилась Ингрид.

Альмод кивнул.

– Любимчик Лейва, значит… – протянула она.

– Хватит! – не выдержал Эрик. – Я не виноват, что у меня есть мозги!

Плетение, конечно же, сорвалось. Он ругнулся, начал сначала.

– Иди, присмотри за Фроди, – сказал Альмод. – Мы вдвоем разберемся.

Твари сыпались. И сыпались.

– Как долго это длится обычно? – спросил Эрик.

– По-разному. Когда пару минут. Когда час. Однажды – сутки, и мы уже думали, что не удержим.

– А как узнать?

– Никак, – Альмод помолчал. – Держать это куда проще, чем огонь. Знать бы раньше…

Он дернул щекой, словно вспомнив что-то неприятное. Эрик любопытствовать не стал, так и молчали, пока что-то неуловимое в мироздании снова не изменилось и поток не иссяк.

Альмод удовлетворенно кивнул.

– Ингрид, давай к старосте. Кроме платы пусть выделит избу и пришлет кого-нибудь с носилками.

Эрик только сейчас заметил дома примерно в полулиге отсюда. Надо же… Впрочем, он слышал, что прорывы всегда бывают недалеко от жилых мест. Словно тварям мало было силы самого мира, подавай силу разумных.

Девушка помедлила…

– Нас не должны были звать, пока не привели четвертого.

– Да. Узнаю, кто пророчил – голову откручу.

– Если не случайная ошибка.

– Это я тоже узнаю. Иди, сейчас все равно ничего не исправить.

Девушка, кивнув, направилась к деревне.

– А ты давай сюда, кое-что покажу.

Альмод снова опустился рядом с Фроди, Эрик присел рядом. Оказывается, тот был не только жив, но и в сознании. Процедил сквозь стиснутые зубы.

– Подопытную крыску нашел?

– А как же.

На то, что осталось от спины, смотреть было жутко – алое, сочащееся сукровицей, месиво, темно-багровые струпья.

– Вот здесь и здесь, – показал Альмод. – Не успел сжечь, оно ушло в ткани.

– Оно?

– Тварь. Оно. Попадая в живое, оно начинает делиться. Примерно раз в полминуты.

Через минуту – четыре, прикинул Эрик. Через пять – больше тысячи.

– …естественно, выжирая все, чего касается. – Альмод помолчал, явно подбирая слова. – На самом деле не столько выжирая, сколько высасывая, тварям нужна не плоть, а жизнь. Но, по большому счету, разница интересна только ученым ордена, там, в столице.

– А если ограничить, как… – Эрик мотнул головой в сторону груды безжизненных тварей. – И вытащить?

Неминуемо прихватив окружающие тварь ткани и оставив рваные раны. Но если альтернатива – дать сожрать человека заживо… Кстати, почему тогда Фроди до сих пор жив?

– Да, обычно так и делают, если успевают.

Полминуты – это много. Обычно. А когда твари сыплются с неба? Или – Эрик слыхал и о таком – вырываются из земли чудовищным ключом? Он поежился: одно дело слышать от чистильщика «могу отправиться к Творцу в любой момент», другое – осознать, как именно это произойдет, и не с почти незнакомым человеком, а, когда-нибудь с ними самим.

А сколько вообще живут чистильщики? И почему Фроди не сожрали, прошло – навскидку – куда больше четверти часа.