Чисто британское убийство

Но Хопли, служанка, заделавшаяся ищейкой, уже предваряет каноны полноценного и вполне зрелого детектива. Она точно следует процедуре сбора улик: «первое ее желание», например, — «хорошенько осмотреть дом, ставший местом катастрофы, и досконально изучить каждый его уголок». Загадку преступления она разрешает играючи. Журнал Athenaeum отмечал «неестественную легкость, с какой пролагает путь сквозь все препоны эта

Dea Vindix [богиня-мстительница], умеющая развязывать самые хитрые узлы». И помогает в этом Сьюзен ее классическая сторонняя позиция женщины-детектива: имея относительно невысокий статус служанки и не пользуясь особым авторитетом, она проникает повсюду, не вызывая подозрений. Она всецело посвящает себя задаче выяснения истины, но в какой-то момент платой ей за преданность идее становится увольнение — Сьюзен лишается своей основной работы.

«Сьюзен Хопли» стала бестселлером и была поставлена на сцене, но ее героиня во многом опережала свое время и вызывала у современников не только восхищение, но и некоторую оторопь. Детективный роман, не говоря уж о детективном романе с главной героиней-женщиной, тогда еще не встречал всеобщего понимания. «Не знаем даже, что сказать об этой книге, — писал один критик. — Она озадачивает и ставит в тупик. Написана книга сильно — сомнений в этом нет, но, к нашему неудовольствию, в точности как в жизни, факты и обрывки воспоминаний самого тривиального свойства, таящиеся бог весть в каких темных уголках памяти, неуклонно выдвигаются на первый план и выстраиваются в бесконечную цепь случайных эпизодов, пока какой-нибудь из них не прерывает эту цепь, связывая все воедино полностью, но несколько неожиданно. Одним словом, искусством изображать жизнь, как она есть,

автор владеет отменно. Но поражает и утомляет дотошная подробность мелочей, которые на поверку оказываются вовсе не мелочами».

В наши дни мы научились наслаждаться хорошими детективами, но ко времени создания «Сьюзен Хопли» детектив как литературный жанр еще не устоялся, сыскной лихорадке, порожденной делом в Роуд-Хилл-Хаусе, только предстояло охватить общество, а сенсационный роман не успел проникнуть в дома англичан и обнажить скрытые за мелочами повседневной жизни драмы.

Но почему же эта писательница-первопроходец и ее героиня, к которой со столь теплым сочувствием отнеслась в числе прочих и Мэри Элизабет Брэддон, оказались забытыми? Ответ кроется частично в биографии писательницы: репутации Кэтрин Кроу нанес значительный ущерб выход нового ее произведения — вызвавшей множество насмешек книги о спиритизме и знахарстве. В результате имя Кроу было предано забвению, в котором оно пребывает и по сей день, забвению столь полному, что в серии издательства «Пингвин» «Женщины Викторианской эпохи в преступлениях» (2011) ее сыщица-любитель отсутствует.

Кроу была личностью любопытной и таинственной. Видная фигура в литературных кругах Эдинбурга, в 1847 году она шокировала общество, прилюдно, вместе с приятельницей, вдыхая эфир или веселящий газ на обеде в честь Ханса Кристиана Андерсена, отчего у другого гостя сложилось впечатление, будто рядом с ним две сумасшедшие. Она интересовалась френологией, считалась «очень умной и эксцентричной особой и верила, что однажды мир сверхъестественного тоже станет предметом изучения науки».

Сеансам спиритизма она отдавалась безраздельно и так рьяно, что в 1854 году это обернулось для нее своего рода умственным расстройством. Услышав об этом, Чарльз Диккенс решил, что она «…совершенно сошла с ума — и совершенно разделась — вот до чего доводит все это мошенничество с вызыванием духов! На днях ее нашли на улице, облаченную лишь в целомудрие, носовой платок и визитную карточку. Кажется, духи сообщили ей, что если она выйдет в таком наряде, то станет невидимой. Сейчас она в доме для умалишенных и, боюсь, безнадежно утратила разум».

Нарисованная картина совершенно не соответствовала действительности, и Кэтрин Кроу пришлось защищать себя, отослав в газеты опровержение. Она испытала, уверяла Кроу, лишь «кратковременное состояние беспамятства», сопряженное с галлюцинациями, которое из-за бытующего в обществе предубеждения как против спиритов, так и против женщин-писательниц было представлено как помешательство и блуждание нагишом по эдинбургским улицам.

Итак, Кроу была забыта, а лаврами первых создателей образа женщины-детектива наградили двух мужчин — Эндрю Форрестера, условного победителя этой гонки, и У.-С. Хейворда, занявшего следующее за ним место. Отдавая им должное, надо признать, что в их книгах «Женщина-детектив» и «Откровения леди-сыщика» действительно выведены женщины, которые, в отличие от Сьюзен Хопли, выполняют работу детективов официально и, соответственно, получают за это деньги.