Чистое золото

— Подумаешь! Давно ли сама из троек вылезла!

Намек на то, что в младших классах она училась неважно, всегда приводил Лизу в раздражение.

— Об этом, кажется, никто, кроме тебя, уже не помнит! Ну, да у тебя голова так устроена: чужие грехи помнишь — свои забываешь.

Готова была вспыхнуть ссора, но Андрей прервал ее:

— Перестаньте вы перекоряться! Надоело!.. Тоня, ты лучше меня послушай.

Мохов рассказал, что старый Ион поднял медведя. Он закидал берлогу хворостом, поваленными деревьями и начал стрелять. Разбуженный медведь вылез и запутался в ветвях. Ион прикончил его и принес в школу большой кусок медвежатины.

Тоня слушала эти важные и интересные новости, и ей показалось, что двух недель, проведенных дома, словно не было.

После первого урока Новикова начала опрашивать десятиклассников, кто с кем желает вместе готовиться к экзаменам. Тоня удивленно обернулась, когда Толя Соколов сказал, что сговорился заниматься с Женей Кагановой и что они просят прикрепить к ним еще Маню Заморозову.

«Маню, как отстающую… — подумала Тоня. — А Женя тут при чем? Никогда он с ней не дружил…»

Она посмотрела на подругу. Женя ответила ей спокойным и ласковым взглядом.

Тоня сказала, что будет заниматься с Лизой Моргуновой. Татьяна Борисовна посоветовала привлечь в их группу еще Андрея Мохова.

На перемене Тоня не удержалась и спросила Женю:

— Почему ты решила готовиться с Анатолием?

— Мы несколько раз вместе учили физику, пока ты болела. Он мне и предложил… — просто ответила Женя.

Почувствовав, что подругу не удовлетворил ее ответ, она добавила:

— Толя стал как-то внимательнее в последнее время… Это потому, конечно, что мамы нет… А вообще… он, Тосенька, по-моему, замечательный человек…

«Не «парень» сказала, как мы всегда говорим, а «че-ло-век»…» — отметила про себя Тоня, а вслух сказала:

— Ну, я очень рада, что он тебе поможет.

Соколов уловил Тонино недоумение. Оно на минуту даже обрадовало его.

После памятной беседы с матерью Анатолий придирчиво следил за собой. Он старался бодро держаться в школе и дома, и это ему удавалось. Уже был давно заполнен пробел в математике, и по истории у него в табеле снова стояла пятерка. Зинаида Андреевна не могла пожаловаться на сына, а он был благодарен за то, что мать ни единым словом не напоминает о нелегком для него разговоре.

Повидать Тоню во время ее болезни ему очень хотелось. Он сдержал себя и не пошел к Кулагиным, но накануне возвращения девушки в школу очень волновался, и это волнение его испугало. В тот день, во время большой перемены, он стоял у окна в коридоре и, глядя во двор, по которому с визгом носились ребята, так ушел в свои мысли, что не заметил, как подошла Женя:

— Ты задумался, Толя?

Бледное лицо и мягкий взгляд были полны дружеского участия, и Анатолий внезапно принял решение:

— Слушай, Женя: ты хорошо ко мне относишься?

— Конечно…

— Выручи меня по-товарищески, а? Давай вместе к экзаменам готовиться?

Голос Анатолия звучал почти умоляюще.

— Но… я с удовольствием… — смущенно ответила Женя, — только я думала…

— Говори начистоту. Думала, что я в Тонину группу буду проситься? Так вот, чтобы я этого не сделал, согласись.

— Хорошо, я согласна.

— И никому об этом разговоре! Обещаешь?

— Будь спокоен.

Женя сдержала обещание, но чувствовала себя с Тоней неловко, точно в чем-то обманула подругу.

На Таежном ждали секретаря областного комитета партии. Объезжая прииски и рудники, он всегда бывал в школах, посещал уроки и особенно интересовался преподаванием литературы и истории в старших классах. Однако гость все не появлялся, и многие уже уверяли, что он проехал мимо.

Маленькая черная машина подкатила к школе неожиданно. Плотный, крепкий человек лет пятидесяти быстро взбежал на крыльцо. За ним шли хорошо знакомый школьникам худощавый черноглазый парторг прииска Иван Савельевич Трубников и какая-то высокая женщина. Они разделись в общей раздевалке и, прежде чем румяная гардеробщица Маруся сообразила, что приехало начальство, прошли в учительскую.

Там они застали только Татьяну Борисовну и Петра Петровича. Остальные педагоги уже разошлись по классам.

Приезжий гость поздоровался с Петром Петровичем, как; со старым знакомцем, и представился Новиковой:

— Круглов Василий Никитич. У вас что сейчас? Литература в десятом? Если позволите, и мы с вами пойдем… Согласны? — спросил он высокую женщину, оказавшуюся методисткой из областного центра.

— Хорошо.

— Ну, а я к Петру Петровичу… — сказал Трубников. — Ты ведь на урок, товарищ Горюнов? Разрешишь мне послушать?

Парторг, волжанин по рождению, говорил, сильно напирая на звук «о».

— Тебе — да не разрешить! — коротко ответил Петр Петрович.

Сдержанный, даже суровый с виду, Трубников нежно любил животных и растения. По прииску ходили рассказы о необыкновенных аквариумах парторга. У Трубникова было четверо мальчишек, которые, как и отец, постоянно возились с птицами, зверями и цветами.

К Петру Петровичу парторг относился с большим уважением и, заходя в школу, непременно бывал на уроках естествознания.