Чистосердечное убийство

— Благодаря современным технологиям — могла, — ответил Лев. — Есть, понимаешь, такая штука — Интернет и электронная почта. А еще скайп. В общем, хорошо, что ты рассказал мне про этот разговор с сестрой, надо будет проверить и эту версию. Если вспомнишь еще что-то важное — скажи. На этом будем считать наш разговор временно прерванным.

Дело в том, что они уже выезжали из леса. Блеснула слева река, показались дома поселка. Гуров подъехал к коттеджу Шаталовых, остановился, и они с Костей вышли из машины. В эту минуту по совпадению ворота открылись, и из них выехала машина. За рулем сидела Ольга Григорьевна. Гуров заметил, как при виде Кости ее глаза округлились от удивления, а затем лицо озарила улыбка. Вдова тоже вышла из машины.

— Константин, ты здесь?! — воскликнула она, в ее голосе звучала неприкрытая радость. — Вот так сюрприз! Что это значит?

— Это Льва Ивановича надо благодарить, — сказал Костя. — Он убедил лейтенанта Семенова, что я не совершал убийства отца. И тот согласился отпустить меня под подписку о невыезде.

— Но дело против тебя не закрыто полностью? — уточнила Ольга Григорьевна.

— Нет, дело не закрыто, но я на свободе, а это, я считаю, главное.

— Да, наверное, ты прав, — согласилась вдова. И, повернувшись к Гурову, с чувством произнесла: — Спасибо вам, Лев Иванович! Вы освободили Костю! Даже не знаю, как вас благодарить!

— Не стоит благодарности, — ответил Гуров. — А вы сами куда — в Киржач?

— Нет, поближе — в Ефремки, — объяснила Ольга. — Дело в том, что в доме совсем нет молока. Даже простое какао нельзя приготовить или кашу. Раньше можно было купить у этой девушки, кажется, Варвары, а теперь ее нет, и никто молоко не продает. Так что я поеду в Ефремки, привезу банку. А потом, — она повернулась к Косте, — мы с тобой поговорим. Надо решать, как нам жить без папы. Мы эту тему еще не обсуждали, теперь наконец надо это сделать.

— Хорошо, обсудим, — кивнул Константин.

Ольга снова села в машину и уехала. Тут же из ворот усадьбы выбежала Настя — словно дожидалась там, за воротами. Не обращая внимания на Гурова, она кинулась на шею Косте и закричала:

— Вернулся! Ты вернулся!

— Да, я здесь, — коротко ответил Костя.

Впрочем, много говорить ему и не требовалось, девушка продолжала льнуть к нему, не разжимая объятий. Наконец она отпустила парня и повернулась к Гурову:

— И я вам тоже хочу сказать спасибо. Я все слышала — вон там, за воротами стояла. Если бы не вы, Костю бы никогда уже не выпустили. А он не виноват, совсем не виноват!

— Я знаю, — кивнул сыщик.

Девушка вновь повернулась к своему возлюбленному и уже другим, деловитым тоном произнесла:

— Ну вот, теперь мы можем с тобой решить, что нам делать дальше.

— В каком смысле? — спросил Костя.

— Да в таком. Жить мне в этом доме больше нельзя, так что надо решать: или здесь какую заколоченную хибару занять, в ней попробовать обустроиться, или в Москву возвращаться. Тебе решать.

— Ничего не понял! — признался Костя. — Почему это тебе в нашем доме жить нельзя? Что, тебе Ольга так сказала?

— Ну да. И не только мне. Она всех слуг уволила. Примерно час назад собрала нас всех в гостиной и объявила, что всех увольняет. «Мой муж убит, — говорит, — пасынок арестован, я тут остаюсь одна, а одной мне такой штат не нужен. А может, и вообще попробую без слуг пожить». В общем, она нас рассчитала и потребовала, чтобы до вечера все уехали. Народ уже собрался. Генка договорился, что его Руслан на своей машине довезет. Алексею Федоровичу тоже предлагали, но он гордый: согласился только, чтобы его до Киржача подбросили, а оттуда на автобусе поедет. Мне Руслан тоже предложил с ним ехать. Вот я тебя и хочу спросить: соглашаться или как?

— Вот так новость… — медленно произнес Константин. — Так вот почему она сама за молоком поехала, а не Руслана или Генку отправила…

— Ну да, — кивнула Настя. — Она сначала хотела, чтобы Руслан съездил — вроде как последнюю услугу оказал, но он уперся. Сказал, раз уволен, значит, уволен.

— Вот так, значит… — сказал Костя. — Значит, соглашаться, говоришь, или как? Разумеется, нет!

— Я так и знала! — просияла Настя. — Значит, поедем в Москву?

— Я бы прямо сейчас уехал, но дело в том, что я, понимаешь, дал подписку о невыезде и никуда из поселка пока уехать не могу. Так что у нас с тобой один выход: действительно, как ты сказала, поселиться в какой-нибудь развалюхе. Пару дней как-нибудь проживем, а там, глядишь, ситуация изменится. Но это уже будет во многом зависеть от Льва Ивановича. Что вы скажете? — повернулся он к полковнику.

— Скажу, что рассуждаешь ты в целом правильно, — ответил Гуров. — Ситуация и правда должна скоро проясниться, может, даже завтра. Но жить в развалюхе вам незачем. Попроситесь на постой к Егору Тихонову, думаю, он будет не против. А особенно будет не против его коза.

— Почему коза? — удивилась девушка.