Чистота сердечных сокращений

На следующий день в цехе произошло ЧП – лопнул трубопровод высокого давления, вышел из строя варочный котёл. Слава богу – люди не пострадали. На восстановление и доработку – ни времени, ни финансирования.

Вот тебе и Нобель – накаркала… Девочка-беда.

Под стук колёс в голову лезли чёрные мысли, рисовались картины Варвариного праздника свободы…

Поезд пришёл около шести утра.

- Позвонить? – колебался он. - Или к себе? Хоть выспаться…

А ноги сами несли – по Садовому, на Цветной…

Окна тёмные, «весёлого Роджера» нет… «До восьми не появится с Пиратом – уйду». Подождав немного, он вошёл во двор, остановился у подъезда в нерешительности. Из своего полуподвала грузно поднималась Капитолина.

- Не ходил бы, Володь… - отдышавшись, заговорила она. - Содом, вторую неделю. Я уж – участковому, чучмеков разогнать. Пришли с ним вчера. Открывает один, в халате, всё наружу – срамота! Заходи, говорит, и дверь – хлоп перед моим носом… Стою у лифта… И что ж? Выходит служивый мой минут через пять, рожу утирает, довольный… Порядок, говорит, больше не звони. Денег, небось, сунули. Эх! Пропадай, Варька… - Она шмыгнула носом. – Не ходил бы ты, ещё изобьют, черти.

...В квартире - глухая тишина. Даже Пират не подал голоса. Жуткий дух – как в зоопарке в жаркий день. Заглянул в её комнату – Варвара спала. Рот открыт, руки разбросаны. Рядом, мордой к стене, мужик. На полу – Пират. Бока ходят – живой. Что ж не вскочил, не залаял радостно? Поили, что ли…

В остальных комнатах – ещё по паре…

Подошёл к письменному столу. В машинке заправлен обрывок листа, на нём – заглавными буквами, не оставляя адресату ни малейшей надежды: «ХРЕН ТЕБЕ, ВОВА!»

- Такую страсть впору на мавзолей. Золотыми буквами…

В мёртвой тишине квартиры раздался оглушительный звонок. И – тяжёлый стук в дверь:

- Милиция! Открывайте!

Только теперь он услышал сонное ворчание Пирата.

Вошли трое, за ними топталась Капитолина.

- Подъём! Документы! Быстро! Кто хозяин? - выступил вперёд капитан, старший наряда.

- Я... Вернулся, вот... из командировки…

- Я хозяйка! – гневно раздалось из коридора.

Варвара, - о боже! - замотанная в одеяло, с оплывшим трясущимся лицом, босая, патлатая...

- Я хозяйка! А он, … моржовый, вообще – никто… Пошёл на …

- Фамилия?

- Пошёл ты… Сейчас в Генштаб позвоню!

Капитан отвернулся. Капитолина, держась его правого уха, давала уточняющую информацию. В коридоре теснились полуодетые люди, кто-то рвался в туалет. Женский пропитой голос ныл:

- Дядечка, похмелиться… Пошарь там, под столом, оставалось…

Варвара уже влезла в шинель и отдавала команды:

- Пират! Ко мне! Гулять…

- Отставить! Мантулин, в машину их. Все на выход! Вы, гражданка, шинель снимите, не положено.

Варвара замерла, беспомощно озираясь вокруг, но, увидав Владимира, завопила:

- Что стоишь, как пень! Достань куртку с антресоли! – она громко икнула и вдруг, взвизгнув, захохотала ему в лицо: - Пальтишко-то – спиндили, курвы!

Капитан вежливо подтолкнул её к выходу, и, обернувшись на пороге, с сочувствием в голосе сказал:

- Вы, гражданин, можете остаться… Передачи – вторник, четверг. После 16.00.

Владимир хотел что-то сказать, но бдительная Капитолина дёрнула за рукав – молчи, от греха… Так и остался стоять у дверей.

Вниз по ступенькам потянулись задержанные. Один из них поднял лицо и ослепительно улыбнулся:

- Исфени, дарагой, да?

За дверью запоздало лаял Пират. Надевая на прогулку ошейник, Владимир обнял его, прижал к себе:

- Нажраться что ли…

***

«Заточение в острог» - так потом называла Варвара свои пятнадцать суток - она восприняла как произвол властей, и продолжала грозить Генштабом равнодушным милиционерам. В группе таких же, как она «декабристок», её статус поначалу был высок, что позволяло сачковать. Однако длилось это недолго: бабы крепко отлупили её и отняли тёплые вещи. Она звонила, требовала забрать её отсюда, плакалась, что устаёт от каторжной работы, замерзает по ночам...

Владимир давно растерял злость. Хотелось лишь, как нагадившего котёнка, потыкать мордой в дерьмо и начать всё заново. Он носил ей передачи – чай, печенье, сигареты, мотался на Солянку – за справкой с места работы и поручительством.

- Подготовьте к суду, чтобы не выселили за сто первый. За тунеядство и антиобщественное поведение путём бардака, - объяснил ему всё тот же милицейский капитан.

Он же и письмо ему продиктовал.

...Коллектив коммунистического труда выражает сожаление по факту…Считает, что тов. Парамонова В.А. оступилась нечаянно... Заверяет, что передовая производственница и активная общественница впредь не допустит… И берёт её на поруки.

Бригадирша, подписывая от коллектива бумагу, с сожалением посмотрела на Владимира:

- Не будет с неё толку, а жаль – девка способная…

В конце недели привёз ей свой лыжный костюм – ещё со школьных лет - и свитер. Дежурный сержант за бутылку портвейна дал свиданье. Десять минут.