Чистые сердцем

– Ладно. Хочешь кофе, чая, молочный коктейль, колу…

– А знаешь что… Мы пили такую штуку… Кола с мороженым. Я бы снова попробовал.

– Ты хочешь попробовать?.. Ты правда хочешь колу с мороженым?

– Ну, или просто чай.

– Если ты все-таки не хочешь колу с мороженым, то, может, ты хочешь работу?

Энди взял свой чай и застыл с ним у стойки. Альфредо продолжил протирать стеклянные подставки для выпечки.

– Ты же весь день на меня сегодня смотрел? Это просто безумие. И я тут один.

– Почему? Я думал, у тебя миллион человек семьи.

– Теперь это уже не так, к тому же Марии пришлось уехать – ее сестра попала в больницу, у нее серьезные проблемы с ребенком.

– И что, есть работа?

– Есть работа.

– Что делать?

– Да все что угодно, все подряд… Здесь стоять или на кухне.

– И надолго это?

– Понятия не имею. Может, на неделю, может, на месяц, а может, на десять лет.

– Но проблема в том, что мне надо быть опрятным, выглядеть прилично.

– Нормально ты выглядишь, Энди.

– После пары ночей на скамейке уже не буду.

Фредо прекратил протирать подставки.

– Она и правда тебя выгнала.

– Да меня это уже не особо волнует. Кровь, видимо, иногда вода.

– Это точно, – он повернулся к раковине и подставил полотенце под горячий кран.

Женщина доела свой пирожок и вышла.

– Наверху есть несколько комнат. Завалены каким-то мусором – там уже много лет никто не живет. Мебели нет, кухня черт знает в каком состоянии, ничего не включается…

– Хочешь сказать, что они идут вместе с работой?

Альфредо посмотрел ему прямо в глаза.

– Не совсем так. Можешь получать полную плату и ночевать на скамейке или получать половину и ночевать там. Я приведу их в порядок довольно быстро, где-нибудь всегда есть ненужная мебель.

– Правда?

– Но ванны нет. Раковина.

– Ничего. Ты что, забыл, откуда я вышел, Фредо?

– И никакого Картера. Никаких неприятностей.

– Нет.

Повисла еще одна пауза. Альфредо молчал, все еще задумчиво глядя ему в лицо. А потом он перегнулся через стойку и протянул ему руку. Энди протянул свою в ответ.

– А сегодня лучше тебе пойти ко мне домой.

– Спасибо, Фредо, – сказал Энди. Он подумал, что этого пока достаточно.

Пятьдесят восемь

Однажды ей дали погулять с собакой, только до конца улицы и обратно. Пару раз она приходила на задний двор, чтобы поиграть с ней, покидать мяч. Как-то раз она пришла после этого домой и попросила собаку:

– Такую же. Это лабрадор. Он мне нравится.

– Мы занятые люди, мы оба работаем, и будет неправильно заводить собаку, тем более такую, ты ведь все равно скоро потеряешь интерес и перестанешь с ней гулять.

– Попробуй хомячка, – сказал ее отец. – Может, когда-нибудь возьмем кошку? Я бы подумал об этом.

– Я от кошек начинаю задыхаться, – сказал тогда Дэвид.

Так что не было ни кошки, ни собаки, и даже хомячок был забыт.

Она несколько раз приходила и просила пообщаться с собакой, и ей позволяли. Его звали Арчи, и спал он не в доме, а в большом сарае в глубине сада. Женщина, которую звали миссис Прайс, брала ее туда, когда собиралась взять Арчи на прогулку. Ей нравилось в сарае. Там были длинные полки, и столярные инструменты, скамейка и стул, и еще лестница, ведущая под крышу, где было окно и диван, накрытый старым одеялом. Он принадлежал сыну миссис Прайс, который спал на нем, когда приезжал домой, что он редко делал в последнее время. Он служил в воздушных силах, где-то за границей, и летал на самолетах «Торнадо» – так говорила миссис Прайс. «Страшно даже думать об этом».

Стены сарая были увешаны постерами с самолетами и Симпсонами. Под крышей стояло радио и лежала стопка журналов про авиатехнику. Это было настоящее мальчишеское логово. Но ей там нравилось, из-за Арчи, а еще из-за того, что сама идея иметь свое личное место, да еще и под крышей, приводила ее в полный восторг. Она подумала, что можно рассказать о нем, когда она придет домой, но потом не рассказала. Подумала, что можно было бы попросить о чем-нибудь таком на Рождество, но на этом и остановилась – на размышлениях, – а потом просто выбросила из головы и их.

Все это было Раньше. С тех пор она не бывала в доме Прайсов. Она нигде не бывала. Но теперь, стоя на темной улице и всматриваясь в даль, где кончался длинный ряд заборов, она постаралась подумать о чем-нибудь хорошем, и ей это удалось.

После этого все стало просто.

Пятьдесят девять

– Что происходит, Крис… что же такое делается? Когда мир сошел с ума? Почему все так?

Кэт услышала новости в десять часов. Крис был на вызове, она была одна в доме с тремя своими спящими детьми, и внезапно ее охватили одновременно паника и отчаяние. Люси Ангус пропала. Кэт сидела, не выпуская из рук чашку кофе, и думала о том, что лучше бы и Мефисто сейчас был рядом с ней – еще одно теплое живое тело, – но он был на улице, выискивал в ночи существ поменьше, чтобы убить.

Она подумала об облаке, «величиною в ладонь человеческую» 8, которое разрастается и темнеет день ото дня. Оно теперь накрыло их всех, и через него никак не мог проникнуть свет, и ни один лучик тепла не мог их обнадежить.