Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

Как только я осознала, что погоня за кайфом может сойти мне с рук, что Элиот ничего не заметит, – события стали нарастать, как снежный ком. Ровно месяц спустя я приняла решение, которому предстояло изменить ход моей жизни навсегда.

– Я не смогу сегодня прийти. Я очень плоха, Дон.

Прежде чем позвонить на работу, я легла на кровати навзничь и свесила голову за край. Я слышала, что такое положение заставляет напрягаться гортань и делает звучание голоса больным. Я действительно была плоха – хуже, чем когда-либо в жизни. Но дело было не в простуде или гриппе, а кое в чем намного более серьезном.

– Тиффани, в последнее время ты часто пропускаешь работу; ты уверена, что с тобой все в порядке? – спросил Дон, явно несколько встревоженный.

– Я не знаю, что происходит. Думаю, мне нужно в больницу. Возможно, сегодня же и поеду, – солгала я. Мне не нужен был никакой гребаный доктор, мне нужен был «рокси».

– Завтра непременно прихвати с собой справку от врача. Ты же придешь завтра, верно?

– Да. Я наверняка уже буду лучше себя чувствовать. Спасибо!

Я отключилась раньше, чем он успел ответить. Честно говоря, в тот момент мне было плевать, уволит он меня или нет. Мне было плевать на все, кроме вопроса о том, как найти деньги, чтобы прекратить эту боль.

Я перекатилась на кровати, испустила стон, и волна тошноты поднялась из желудка в горло. Я бегом кинулась в ванную, но не успела. Рвота выстрелила из моего рта раньше, чем я успела поднять крышку унитаза, заливая блузку и коврик в ванной.

Я поползла по рвоте и подняла крышку унитаза, но у меня не хватило сил встать. Я положила голову на холодный керамический обод и закрыла глаза, дожидаясь, пока пройдет тошнота.

Было такое чувство, что кости зажаты в тиски: я была уверена, что они могут переломиться в любой момент. Тело словно охватил пожар, а я оказалась заперта в ловушке внутри него. Мне хотелось сбросить с себя кожу, эту слабую человеческую плоть, такую отвратительную без своей «подзарядки». Мне была нужна таблетка; мне нужно было хоть что-нибудь.

С внезапным приливом энергии я вспомнила, что у Элиота есть в заначке полбутылки водки. Я вскочила, помчалась так, словно участвовала в отборочных соревнованиях к Олимпиаде, и распахнула дверь кладовки с такой силой, что с холодильника посыпались магниты.

Схватила бутылку и выхлебала ее досуха. Крепкий алкоголь обжег стенки пищевода, проливаясь вниз, но мне было все равно. Нужно было остановить эту боль.

Я достала из заднего кармана телефон и набрала Лазаруса.

Каждый гудок казался вечностью.

«Йоу, ты знаешь, что делать». Би-ип.

Я выругалась вслух и лихорадочно набрала снова. Дзынь-дзынь-дзынь. «Йоу, ты знаешь, что делать». Би-ип.

Слезы отчаяния струились по лицу, когда я открывала раздел текстовых сообщений. Мне требовались «колеса», и нужно было, чтобы он ответил. Я начала набирать текст:

Привет, Лаз. Помнишь, о чем мы говорили на прошлой неделе? Когда я сказала, что не могу, потому что у меня есть бойфренд? Я передумала, пожалуйста, перезвони как можно скорее.

Вот что я творю, а?

Лазарус миллион раз предлагал мне таблетки в обмен на секс. Я всегда отказывалась. Не хотела спать с ним по тысяче причин, главной из которых было то, что я очень любила своего парня.

В том-то и проблема! Я банкрот, и у меня нет денег на «колеса». Я люблю Элиота так сильно, что мне нужно сделать все возможное, чтобы он не узнал про ломку. Через четыре часа, когда он вернется домой, боль от ломки удвоится. Он поймет, что я употребляю, и это его убьет. Я не могу так поступить с ним, это его уничтожит. Две минуты ничего не значащего секса – это намного лучше, чем уничтожить будущее этого замечательного мужчины.

Я должна прекратить эту боль, чтобы пережить ночь. Еще одну ночь, а потом, с завтрашнего дня, я постараюсь воздерживаться.

Я набрала номер Кайлы. Мы с ней мало общались с тех пор, как я переехала к Элиоту, потому что он считал, что она плохо на меня влияет. Именно потому мне и нужно было связаться с ней сию же секунду.

– Алло? – ответила она с явным удивлением в голосе. Не знаю, что такое я услышала в звуке ее голоса, но меня тут же прорвало рыданиями.

– Мать твою, Тифф, что случилось? – спросила она.