Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

– Будь осторожен, малыш, – нервно прошептала я, сжимаясь в комок в углу комнаты и наблюдая, как он заглядывает в глазок, держа пистолет в правой руке.

– Кто там? – рявкнул он нарочитым басом, чтобы голос звучал мужественнее.

– Привет! Это Мич, друг Тиффани. Она дома?

Кровь застыла у меня в жилах. Элиот быстро оглянулся, бросив на меня озадаченный взгляд. Мои глаза округлились, и я яростно замотала головой.

– Кто-кто? – переспросил Элиот.

– Это Мич, я старый друг Тиффани, никак не могу с ней связаться. Она дома?

– Братишка, вообще-то на дворе полночь. У тебя что, горит? – сварливо спросил Элиот, прежде чем прошептать мне одними губами «какого хрена?».

– Ну… – голос Мича звучал спокойно и собранно, – полагаю, можно и так сказать. Что-то вроде экстренной ситуации. У нее есть кое-что мое, и я хотел бы получить это обратно.

Я тряслась от страха, сердце заходилось в груди. Все кончено; несмотря на мою врожденную способность выпутываться из любой ситуации, выйти из этой будет невозможно. И, честно говоря, я не знала, кто внушает мне больший страх – психопат-наркоделец по другую сторону двери или мой вооруженный пистолетом бойфренд.

Не успел Элиот ответить Мичу, как я подбежала к двери. Протянула руку, успокаивая Элиота, и начала мягко разговаривать с ним через дверь:

– Мич, привет! У меня был выключен телефон. Твой старый школьный альбом у меня, и мы с тобой завтра встретимся.

Все кончено; несмотря на мою врожденную способность выпутываться из любой ситуации, выйти из этой будет невозможно.

– Школьный альбом? – переспросил Мич недоуменно.

Черт!

– А, я понял. До меня дошло, что ты задумала. Ты делаешь вид, что у тебя что-то менее ценное и менее незаконное из моих вещей, чтобы не насторожить своего бойфренда-копа. Что ж, неплохая идея! Ладно. Договорились. Так вот, ты мне завтра звони, Тиффани, и можешь привезти мой «альбом». Если по какой-то причине ты не позвонишь, я просто приду сюда снова, договорились? – сказал он.

Это была угроза. Я понимала это, но отчаянно хотела, чтобы сейчас он ушел.

– Хорошо! Согласна, пока! – быстро проговорила я, развернулась, прошла мимо Элиота и направилась в спальню.

Там я свалилась на постель как подкошенная и закрыла глаза. В детстве я думала, что если как следует зажмуриться, то меня никто не увидит. И теперь мне как никогда хотелось, чтобы так и было. И даже попыталась снова – просто на всякий случай.

– Э-э, детка, ты не хочешь рассказать мне, что, черт возьми, происходит? – прогремел голос Элиота от входной двери.

Черт, все-таки не сработало!

– Милый, это сложно… – начала я, пытаясь выгадать время.

– Да ну, правда, что ли? Что ж, в таком случае не заморачивайся. Если бы это было легко объяснить, я бы сказал: давай, объясняй. Но раз уж это так сложно – даже не беспокойся. Наверное, я все равно не догоню, – проговорил он нарочито спокойно.

Я вздохнула с облегчением:

– Спасибо. Да, все сложно, и я предпочла бы не…

– У тебя есть пять гребаных секунд, чтобы все мне рассказать – иначе можешь собирать свое дерьмо и выметаться отсюда на хрен! – рявкнул он.

– Ой, так это был сарказм…

– Один… два…

– Ладно! Мич – наркоделец, – проговорила я быстро. Вот дура! Не успел он отреагировать, как я продолжила: – Мич – наркоделец, и… когда у меня был срыв, я… я взяла у него деньги и наркотики.

Я увидела, как погасло его лицо, а руки бессильно повисли по бокам. Он по-прежнему сжимал в руке пистолет, и какая-то часть меня горячо возжелала, чтобы Элиот просто навел его на меня и спустил курок.

– Я должна ему кучу денег. Не знаю, откуда он узнал, где я живу. И, честно говоря, я совершенно об этом забыла. Прости меня, малыш, – договорила я, и слезы покатились по щекам. По большей части потому, что я знала, что на Элиота слезы действуют, как криптонит на Супермена. Но еще и потому, что от грусти в его взгляде мне хотелось умереть. Он на такое не подписывался, и было ясно, что шок выбил его из колеи.

– Так, значит, наркоторговец стучится в мою дверь посреди ночи, потому что ты его ограбила?

– Ну, не то чтобы… Видишь ли, строго говоря, я его не грабила. Он передал мне «дури» на сумму больше семи тысяч долларов, а я их… э-э… так и не вернула. Наркотики, в смысле. Так и не вернула их… ему. Так что… строго говоря, я его не грабила, – повторила я.

– Убирайся.

– Что?

– Убирайся нахер из моего дома.

Я была не создана для жизни. У меня с ней ничего не получалось. Единственное, что мне хорошо удавалось, – сеять хаос и разрушения.

– Твоего дома?

– Да, ты не ослышалась – именно, что из моего дома. Я его купил. Я также купил всю мебель, всю еду в холодильнике, всю посуду, из которой ты ешь, – всё. Каждая клятая вещь, к которой ты прикасаешься в этом доме, – моя, так что я повторяю еще раз. Убирайся отсюда вон – сейчас же.