Читай меня по губам

Когда мне душно, когда воздух исчезает.
Когда скучно тлеют последние фонари,
я ищу опухшими, слезящимися глазами
русские словари.

Они бывают совершенно разными,

английскими, идишами и фарси.
Иногда даже заразными,
как из тухлого озера караси.

Они бывают необыкновенно вкусными,

податливыми на откус.
А бывают обиженными и грустными,
темными, как тунгус.

Я листаю их бережно,

выписываю номера страниц,
понимая, что их не заменишь на
ярость сверкающую вечерних зарниц.

Я не читаю ни одного словаря, я

только с ними вполголоса говорю.
Сами знаете, что некоторые доверяют
русскому словарю.

«Яблоку некуда падать…»

Яблоку некуда падать,
яблоко стоя заснуло,
в яблоке том червячок
в белой пушистой пижамке,

в яблоке домик прекрасный,

солнышко алое светит,
некуда, некуда падать,
стоя заснуло, устало.

«И хворь твоя обречена на вырост…»

И хворь твоя обречена на вырост,
и на глазах упругая иваность,
Россия плачет Волгой и Окой,
ты кто такой?

Зачем пришел, весь в шелковых лосинах,

ты знаешь, почему послали все нах,
а мы пошли, не ведая стыда,
горит слюда

под солнцем неумеренно пригожим

остановись злопамятным прохожим,
которых лет и волку не скажи,
плывут моржи,

но в животах ни деток, ни икорки,

а на востоке в бешеном восторге
один мужик другому угодил,
наладил дил,

и стало все – как в банке, как в Париже,

на улицы отправились алеши,
веселые, веселые они,
горят огни

но нас с тобой совсем не освещают,

горят вовсю и родины не чуют,
и новую не вырастить траву,
живем в хлеву,

и хворь твоя, что песней напевала,

летела в дверь и оставалась белой,
Россия плачет бедными детьми,
а это мы.

«Черника, губы, молоко…»

Черника, губы, молоко,
дышать легко бесплатный воздух,
прости, что время далеко
ушло, теряя эти звезды.

Не страшно думать, что устал,

страшнее доверять картинам.
Мы так привыкли лгать крестам,
что вырастали на пути нам.

Страшнее знать, что никогда

тобой не обернется птица
и не позволит всласть напиться
неумолимая вода.

Ложная память