Читай по губам (ЛП)

Окна его кабинета выходят на солнечную сторону, и тут душно, как в духовке, несмотря на работающий на полной мощности кондиционер, но мистера Твейта, кажется, совсем не беспокоит жара. Он занимает место за своим столом и разворачивается в сторону кресла, где сижу я. Док смотрит на меня, а затем спрашивает, нужен мне переводчик или я могу понять его без чужой помощи.

Я вежливо киваю ему, печатаю на своем телефоне и показываю ему экран:

Если вы будете говорить медленно, я справлюсь.

Док дружелюбно улыбается и кивает.

Я знаю, о чем пойдет речь, и с трудом сдерживаюсь. Он собирается предложить мне сделать дизайн освещения для постановки на главной сцене. Может быть, у дизайнера освещения конфликт интересов, или обнаружена проблема с расписанием, и он недоступен. Это твое время, Клейтон. Я напрягаюсь и обнаруживаю, что вцепился руками в подлокотники.

Его губы начинают двигаться.

Я смотрю каждой фиброй своего существа, в то время как мой разум превращает каждое движение его губ в слова:

— …бесценный для нашей программы… — Он потирает нос.

— …и уважаю тебя за усердную работу и преданность…

Он сглатывает между предложениями, облизывая свои тонкие губы.

— …для человека с твоими способностями…

Его зубы такие белые, что ослепляют меня. Что он хочет этим сказать? Перейдем сразу к делу. Я настолько нетерпелив, что могу сломать подлокотники кресла.

— …дизайнер освещения…

Я киваю и бормочу свое согласие. Я очень близко к тому, чтобы использовать свой голос перед преподавателем. Да, да, да. Я сделаю это. На моем лице уже появляется намек на улыбку, и я продолжаю смотреть на движение его губ.

— …из Нью-Йорка, и я хочу, чтобы он…

Хмурю лоб. Что-то не сходится. Я понимаю, что пропустил все то, что он говорил. Кажется, доктор Твейт замечает мое недопонимание, потому что останавливается и спрашивает, успеваю ли я. Качаю головой, расстроенный внезапным перерывом в общении.

Погодите минутку. Он только что сказал мне что-то про дизайнера освещения из Нью-Йорка?

В течение минуты он печатает на компьютере, затем поворачивает монитор ко мне. Вижу снимок красивого придурка с ямочками тридцати с чем-то лет. Его зовут Келлен Майкл Райт. Профессиональный дизайнер освещения из Нью-Йорка.

Никогда не слышал об этом придурке.

Неотрывно слежу за губами дока, когда он продолжает:

— …может принести театральному факультету хорошую рекламу…

Мое сердце замирает.

— …поскольку ты знаешь факультет лучше, чем большинство, и можешь все показать ему…

Кровь приливает к щекам и в каждый палец.

— …и сделать его переход сюда таким комфортным, насколько это возможно...

Комфортным, насколько это возможно. Его переход сюда.

Собираю вместе всё, что он хотел сказать. Уверен, что на моем лице отражается весь беспорядок, что творится внутри. Не то чтобы доктора Твейта вообще заботит это, поскольку он известен тем, что избегает конфронтации и притворяется, что не происходит ничего плохого. Глотаю эту горькую пилюлю, которую он засунул мне в рот, и киваю.

Когда он заканчивает свою речь и улыбается, я оставляю его просьбу без внимания. Уверен, что пальцами оставил вмятины на подлокотниках его любимого офисного кресла.

Вернувшись в зал, игнорирую пытливые взгляды людей и возвращаюсь к работе. Мое лицо пылает от гнева. Иногда у глухоты есть свои преимущества, например, есть оправдание для игнорирования всего мира, когда хочешь, чтобы все заткнулись и отстали от тебя.

Нет, он не хотел, чтобы я занимался дизайном освещения постановки «Нашего города». Нет, я не какой-то особенный цветок. Нет, в итоге мою усердную работу никто не признал. Вместо этого, какая-то знакомая большая шишка доктора Твейта прилетает из Нью-Йорка, чтобы оформить для нас постановку, и он хочет, чтобы я показал этому парню, что к чему.

Я, из всех остальных людей. О чем, черт возьми, думает док?

Меня и так уже не замечают. Теперь, будто чтобы подсыпать мне соль на рану, я буду получать удовольствие от наблюдения за тем, как кто-то другой — кто даже не является частью чертового факультета — делает работу, которую должен делать я. У меня так много идей для «Нашего города». Я читал пьесу десять раз. У меня было видение сцены похорон, разных домов, церкви…

Черт! И нет ни одного другого человека на всем факультете, кто так заинтересован в дизайне освещения, и док знает это. Это моя мечта.