Читай знаки

Лиам уже не слушал Николу, стремительными шагами он шел по направлению к офису. Чуть не сбив Дмитрия с ног, он забрал ключи и что-то внушительно сказал, эмоционально вскинув руки вверх.

Глава 10

1534 год, Держава Габсбургов. Крайна.

Пробиваясь сквозь мозаику на окнах, солнце играло разноцветными переливами, бросая зайчики на стены и пол. Звонкий фальцет эхом разливался под куполом. Раскаты органа отбивались вибрацией в груди Элишки Крженковой. Месса Нотр-Дам подошла к части Agnus Dei, на которой девушка каждый раз не могла сдержать слез. Отец Бостьян, проникшись мессой, смотрел впереди себя. Казалось, что он смотрит в никуда, погруженный в транс молитвы, но глаза его были прикованы к крайнему левому ряду последней скамьи.

Пышные рыжие завитки непослушно торчали из-под чепца Катарины, алые губы извивались, повторяя заученные наизусть слова на латыни. Лицо девушки сияло благоговейным светом, и священник не мог оторвать от нее глаз. Каждое воскресенье она садилась на одно и то же место, с самого края, чтобы никому не мешать.

Катарина работала при церкви и имела соответствующие привилегии. Она могла занять место в первом ряду, рядом с благопристойными матронами и почтенными прихожанами, там, где орган, который она так любила, по-особенному звучит, играя на струнах души, проникая в сознание священными нотами. Но Катарина предпочитала заходить в церковь последней, когда все займут желаемые места. Она тихонько усаживалась с краюшку, как птичка на веточку, и вытянув тонкую шейку внимательно слушала проповедь отца Бостьяна, впитывая каждое слово.

Два часа утренней мессы каждое воскресенье, отцу Бостьяну можно было безнаказанно любоваться прекрасной Катариной. Ее красота, как глоток жизни насыщал его, даруя неизведанный смысл бытия. Вечером, закрывшись в свое кельи, он прочитает псалом о спасении души, накажет себя голодом, и быть может даже хлыстом, за грешные мысли. Вечером. Ну а сейчас, у него осталось всего несколько минут рая на земле, и он впитает в себя без остатка зарево прекрасной Катарины. Как жаль, что месса так коротка.

Элишка сидела на третьем ряду по правой стороне. С этого места открывался прекрасный обзор на всю церковь. Никто не мог улизнуть от ее внимания, а главное – сидя на этом месте солнечный луч идеально озарял воскресную сутану отца Бостьяна, освещая молодого священника во всей красе. Элишка нервно дергала себя за тесьму чепца и прикусывала губу. Ее слезы на песне Agnus Dei никак не были связаны с мессой, они омывали девичье сердце, что сжималось от боли, глядя на мужчину ее грез. Теперь уже мужчину, но любовь ее расцвела, когда они были совсем еще юны. Ах, как же он мог променять ее любовь, на любовь к Господу? Неужели, вступая в семинарию, перед обрядом посвящения ему ни разу не вспомнись тепло ее нежных рук, блеск ее влюбленных глаз?

Впервые Элишка увидела Бостьяна, когда им было по четырнадцать лет. Это было на празднике урожая, и с тех пор она только и могла мечтать, что о нем. В тот день небо разразилось сильным дождем, и он, сняв с себя пиджак, укрыл юную девушку от дождя. Они бежали по лужам, подол платья промок и стал настолько тяжелым, что ноги буквально вросли и землю. И тогда, Элишка остановилась, подняла на юного джентльмена стыдливо опущенные глаза и взяла его за руку, одним только взглядом крича во все горло: «Я люблю Вас!». Ах, как же ей хотелось, чтобы он подарил ей первый в ее жизни поцелуй. Прямо там, под дождем. Но Бостьян выбрал Господа.

Слезы срывались с пушистых ресниц. Песнь затихла, орган взял последний аккорд. Церковь ожила в суете снующих туда-сюда прихожан, но только не Элишка. Крепко вжавшись в свое место, она неподвижно сидела, не отводя глаз от святого отца. Как вдруг она увидела, как его благоговейное лицо пронзила боль, исказив идеальный рот и омрачив небесно-голубые глаза. Он затаил дыхание и вытянул шею, выискивая кого-то в толпе глазами. Тогда Элишка оглянулась и увидела ее.

Это была девица смутного происхождения с непристойным цветом волос – дочь гробовщика. Во всей округе не было лучшей швеи, но ходили слухи, что распутницы бегали к ней не за новенькой парчовой юбкой, а за снадобьем, позволяющим не заиметь дитя. Сердце Элишки сжалось в комочек. Этот взгляд… Любящая женщина ни с чем не спутает его. Ах, как же она о нем грезила. Сколько слез пролила мечтая, чтобы хоть раз любимый так на нее посмотрел. Интуиция шептала истину, что, спрятавшись за тиной и мутной водой, лежала на дне глубокого колодца отданной во владение Господа души.

Поднявшись с места, Элишка тут же подбежала к священнику. Бостьян приветственно касался рук прихожан, отвечал на вопросы, принимал похвалы проповеди, но его глаза рассеяно метались. Расталкивая локтями собравшихся вокруг матрон, она пробилась вперед и словила взгляд священника.

– Святой отец, мне нужно исповедаться, ― уцепившись за него холодными от пота пальцами, на выходе вымолвила Элишка.