Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе

«ПЕЧАЛЬ И МЕЛАНХОЛИЯ» (1917е [1915])

Ссылки на страницы приводятся по изданию: Freud S. (1917е [1915]). Deuil et mélancolie, trad. J. Laplanche et J.-D. Pontalis // Métapsychologie. Paris: Gallimard, 1968, p. 145–171 [страницы, указанные в квадратных скобках, приводятся по изданию: OCF. Р., ХШ, р. 262–278].

• Нормальная и патологическая печаль

В работе «Печаль и меланхолия» Фрейд исследует вопрос о реакциях индивида в связи с реальной потерей, с разочарованием в любимом человеке или с потерей идеала: почему некоторые люди реагируют аффектом печали, который со временем преодолевают, в то время как другие погружаются в депрессивное состояние? Необходимо уточнить, что во времена Фрейда «меланхолией» называли то, что сейчас называется депрессией, а термин «меланхолия» употребляют сегодня по отношению к ее тяжелой, т. е. психотической, форме (Bonaparte, Freud, Kris, 1956; J. Strachey, 1957; Laplanche, 1980). Фрейд констатирует, что, в отличие от нормальной печали, которая в основном переживается на сознательном уровне, патологическая печаль развивается на уровне бессознательного, так как меланхолик, как утверждает Фрейд, «не может сознательно воспринять то, что он потерял» (p. 149 [263]). Нормальная печаль и патологическая печаль имеют общую черту – торможение и отсутствие интереса, которые объясняются работой печали, захватившей Я. Но в меланхолии есть что-то большее, продолжает Фрейд, – это необыкновенное уменьшение чувства самоуважения: «При печали обеднел и опустел окружающий мир, при меланхолии – само Я» (p. 150 [264]). В патологической печали выходит на первый план отвращение больного по отношению к своему собственному Я в форме упреков, адресованных самому себе, и обесценивания себя. Как объясняются подобные самообличения, которые могут доходить до бредового ожидания наказания?

• У меланхолика «Я никчемен!» на самом деле значит «Ты никчемен!»

Фрейд выдвигает гениальное предположение: он считает, что все самообвинения депрессивной личности являются на самом деле обвинениями против значимой потерянной личности, чаще всего из близкого окружения пациента (р. 160 [270]). Он утверждает: «Женщина, на словах жалеющая своего мужа за то, что он связан с такой негодной женой, хочет, собственно говоря, обвинить своего мужа в негодности во всех смыслах» (р. 154 [267]). Другими словами, когда эта женщина обвиняет себя, объявляя «Я никчемная!», это самообвинение оказывается обвинением, бессознательно направленным на ее мужа: «Ты никчемный!» Фрейд замечательно выражает это на немецком языке, говоря об таких больных: «Ihre Klagen sind Anklagen», т. е. «Их самообвинения – это обвинения», обыгрывая таким образом сгущение в словах Klagen (жалобы) и Anklagen (устаревший юридический термин, который обозначает «подать жалобу против кого-то»).

Затем Фрейд показывает, что слова, которые употребляет меланхолик, высказывая свои самообвинения, когда, например, он говорит: «Я никчемный!», шаг за шагом обнажают структуру его внутреннего конфликта: «Мы должны обратить внимание на то, что меланхолик правильно описывает свое психологическое состояние» (р. 152 [264]). Особая языковая структура самообвинений приводит нас к пониманию внутреннего конфликта меланхолика, и Фрейд систематически рассматривает ее различные элементы: он последовательно описывает оральную интроекцию утерянного объекта, идентификацию с ним при регрессе любви на нарциссическую стадию, обращение против себя самого ненависти, предназначенной объекту, и т. д. Понимание этих процессов требует от читателя особого внимания, тем более что клиническая реальность, о которой говорит Фрейд, скорее имплицитна, нежели эксплицитна. Тем не менее я постараюсь вкратце изложить основные положения.

• Разрыв с внешним миром и отступление в нарциссизм