Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе

Постфрейдисты

Первая топографическая модель и первая теория влечений: особенности французского подхода

Развитие психоанализа во франкоязычном мире, без сомнения, в наибольшей степени находится под влиянием работ Фрейда первого периода, завершением которого и стали первые три очерка Метапсихологии. Поэтому для этой школы мысли характерен психоаналитический подход, основанный преимущественно на представлениях первой топографической модели (бессознательное, предсознательное и сознание) и на первой теории влечений, основанной на принципе удовольствия – неудовольствия. Этот особый интерес проявляется в многочисленных работах, развивающих темы метапсихологии, несущих на себе печать абстрактного стиля, которого в тот момент придерживался Фрейд. В этом вопросе труды французских психоаналитиков резко отличаются от трудов их англосаксонских коллег, поскольку у первых опора на клинику при развитии теории имплицитна, в то время как у вторых она в основном эксплицитна. Без сомнения, философская традиция оказала влияние на образ мышления франкоязычных психоаналитиков, которые рискуют иногда уйти от клинического опыта к умозрительным построениям, о чем напоминает нам Пьер Люке (1985): «Психоанализ вырос из ежедневной работы по изучению фактов, а не из умозрительных представлений. Сначала практика, затем философствование».

Существует несколько причин, по которым французские психоаналитики придают такое большое значение первой топографической модели первой теории влечений Фрейда. Одна из них, без сомнения, в том, что ранние произведения Фрейда были переведены на французский язык (и то лишь частично), его поздние произведения перевели значительно позже. Кроме того, интерес к метапсихологии вырос после призыва Ж. Лакана «возвратиться к Фрейду», провозглашенного в 1955 г. Но это возвращение к Фрейду было возвращением не ко всем его трудам, а только к его первым работам, в основном посвященным неврозам (Толкованию сновидений, 1900а и Остроумию и его отношению к бессознательному, 1905с). То, что этот интерес был направлен лишь на один из аспектов раннего творчества Фрейда, имеет свои преимущества и свои недостатки. Преимущество в данном случае в том, что творчество Фрейда изучается с самого начала; недостатком стало то, что значение поздних работ Фрейда, в частности работ, посвященных депрессии, психозу и перверсии, недооценивается. Уже в 1915 г., в частности в работах Влечения и их судьба и Печаль и меланхолия, были видны новаторские перспективы, именно они привели Фрейда к открытию второй теории влечений и второй топографической модели.

Начиная с 1970-х годов число французских психоаналитиков, видевших необходимость расширить поле применения психоанализа за рамки невроза и интересовавшихся лечением так называемых «трудных» пациентов с нарциссической патологией, все увеличивалось. Постепенно их внимание обратилось к работам Фрейда, написанным после 1915 г., т. е. ко второй теории влечений, второй топографической модели, а также к примитивным механизмам защит, но при этом они не отказывались от использования более ранних достижений Фрейда. В этой перспективе необходимо упомянуть работы А. Грина о пограничных состояниях, Д. Анзье о «Я-коже» («коже как Эго»), работы Д. Мак-Дугалл и Ж. Шассге-Смиржель о перверсиях, а также исследования П.-С. Ракамье о психозе, если говорить о самых известных международному сообществу работах.

Аффект, неотделимый от репрезентации

К концу 1960-х годов А. Грин решительно восстал против направления, в котором развивал свои идеи Ж. Лакан: устраняя роль аффектов и телесного из своей психоаналитической концепции, он рисковал свести анализ лишь к интеллектуальной игре языковых означающих. Поэтому А. Грин опубликовал работу Живая речь (1973), где он стремился показать ту роль, которую играют аффективное и телесное измерение опыта, и вернуть им их законное место не только в теории, но и в процессе психоаналитического лечения.

А. Грин начинает книгу с того, что исследует произведения Фрейда в хронологическом порядке, при этом выявляя центральную роль, которую занимает в концепции Фрейда аффект наряду с репрезентацией. Грин оспаривает точку зрения Лакана, который настолько преуменьшил значение аффекта, что даже выдвинул идею, будто в бессознательном не существует аффекта, а только репрезентации и языковые означающие, игнорируя роль аффектов переноса и контрпереноса. Конечно, констатирует Грин, Фрейд, когда он писал Метапсихологию, колебался в определении статуса аффектов в бессознательном. Но в своих последующих работах Фрейд сам последовательно снимает эти противоречия и в конце концов признает существование множества бессознательных аффектов (например, бессознательное чувство вины), но он не закрепляет за ними того же статуса, что и за вытесненной репрезентацией. Грин же идет дальше и предлагает различать «представителя репрезентации» и «представителя аффекта» влечения. Более того, по мнению Грина, аффект имеет двойное измерение: с одной стороны, «аффект – это взгляд на растревоженное тело» (р. 221), аффект близок к телу, с экономической точки зрения, он играет роль разрядки; с другой стороны, аффект имеет психическое измерение и обладает «качеством», связанным с удовольствием – неудовольствием. Он утверждает: «Тело – не субъект действия, а объект страсти» (р. 220). Наконец, Грин разделяет язык в чисто лингвистическом смысле этого термина, который «не относится ни к чему, кроме самого себя», как он говорит, перефразируя Лакана (р. 239), – и речь, которую он описывает как «возвращение телесной материи в язык» (р. 239), речь, которая объединяет одновременно мысли, репрезентации, аффекты, действия и собственно состояния тела. Грин не углублял свои идеи о роли аффекта сверх того, что он написал в Живой речи, поэтому в основном его концепция является развитием первой топографической модели Фрейда.

Книга Живая речь стала важным этапом в развитии французского психоанализа, потому что идеи Грина позволили множеству психоаналитиков, которые ранее были склонны безоговорочно следовать взглядам Лакана, объединиться не только в противостоянии Лакановой практике укороченных сеансов, но и вокруг обогатившейся фрейдистской теоретической и клинической традиции.