Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе

Почему же Сверх-Я проявляется при некоторых расстройствах, например при меланхолической депрессии, с такой жестокостью и строгостью? Фрейд приписывает деструктивную составляющую меланхолического Сверх-Я действию влечения к смерти: «То, что царит теперь в Сверх-Я, – это, образно говоря, чистая культура влечения к смерти, и фактически она довольно часто приводит Я к смерти, если Я вовремя не защитится от своего тирана, совершив поворот к мании» (р. 268 [296]). Тогда Фрейд задается вопросом о причине сосредоточения влечений к смерти в Сверх-Я меланхолика. Он вводит понятие распада союза влечений, являющегося следствием того факта, что у эротической составляющей не хватает сил, чтобы связать всю деструктивность, которая тогда «вырывается на свободу как агрессивная и деструктивная тенденция» (р. 270 [297–298]). Из-за распада между влечением к жизни и влечением к смерти Сверх-Я депрессивного человека обращает всю свою суровость и жестокость против Я.

Что же происходит при обсессивном неврозе? При этом расстройстве Сверх-Я также проявляет безжалостную строгость по отношению к Я, но в отличие от депрессивного обсессивный <невротик> сохраняет иммунитет против опасности самоубийства. Почему? По мнению Фрейда, это связано с тем, что у обсессивного <невротика> любовь превратилась в ненависть: «…путем регресса к догенитальлной организации, любовные влечения превращаются в агрессивные влечения, направленные на объект» (р. 269 [296]). Здесь он снова выражает уверенность в том, что речь идет «о реальной замене любви на ненависть» (р. 269 [297]). Это замещение пресекает возможность сохранять различие между любовью и ненавистью, необходимое, чтобы постигать процесс связывания/развязывания этих аффектов, аналогичный процессам объединения/распада единства влечения к жизни и влечения к смерти. По мнению Д. Кинодо (Quinodoz, 1994), трудность, с которой столкнулся Фрейд, по всей видимости, связана с тем, что он не устанавливает ясного различия между смешением аффектов и их связыванием. По ее мнению, на ранней стадии развития любовь и ненависть могут смешиваться, и трудно понять, с чем из них мы имеем дело; напротив, на высокой стадии развития пациент может отличать аффект любви от аффекта ненависти по отношению к одному и тому же объекту и может их связывать: «Действительно, можно связать только то, что было предварительно разделено» (р. 113).

Затем Фрейд уточняет характеристики Я, его сильные и слабые стороны. При контакте с восприятиями внешнего мира Я подвергает психические процессы испытанию реальностью, здесь ему помогают мыслительные процессы, которые позволяют ему отсрочить моторные разрядки. Я обогащается жизненным опытом одновременно с тем, как пытается противостоять влечениям Оно, и это показывает, каким путем психоанализ достигает терапевтических результатов: «Психоанализ – это средство, которое должно дать Я возможность поступательно завоевывать Оно» (р. 271 [299]).

Введение понятия Я также позволяет Фрейду заложить основы новой теории тревоги, которую он будет развивать в 1926 г. в работе Торможение, симптом и тревога. Начиная с 1923 г. он будет выделять не только биологические, но и психические факторы, лежащие в основе тревоги, отныне он утверждает, что тревога располагается в Я: «Я – действительно настоящее вместилище тревоги» (р. 273 [300]). Столкнувшись с либидинальной опасностью, исходящей от Оно, Я страшится «переполнения или аннигиляции», а принцип удовольствия – неудовольствия сигнализирует об опасности, которая ему угрожает. Зато столкнувшись с другой опасностью, которую представляет страх перед Сверх-Я, Я реагирует «тревогой сознания», а последняя обычно принимает форму страха кастрации. Что касается страха смерти, по мнению Фрейда, он не имеет значения для психоанализа, «поскольку смерть – абстрактное понятие с негативным содержанием, для которого невозможно найти соответствия в бессознательном» (р. 273 [300]).