Чюрлёнис

Наверное, есть смысл сказать вкратце об образовательной системе в западных губерниях Российской империи – поскольку в публикациях о Чюрлёнисе уровень его образования подается по-разному.

Устав 1828 года в рамках образовательной реформы создал трехклассные приходские училища для крестьян и бедных слоев населения. В 1855 году Виленская, Гродненская, Минская, Могилевская и Витебская губернии имели 19 пятиклассных, 8 трехклассных уездных училищ и 180 приходских училищ. К 1880-м годам их число увеличилось, они стали именоваться народными училищами. Закон от 5 марта 1885 года ввел преподавание на русском языке. На национальных языках преподавали нелегально, в некоторых училищах.

Воспоминаний о пребывании Чюрлёниса в Плунгянах сохранилось очень мало. Почти все они записаны с его слов. Почти все – забавные истории. Известно, что в Плунгянах Чюрлёнис вел дневники, которые, как замечают исследователи, странным образом пропали…

Запретные карпы

В Большом пруду для княжеского стола выращивали карпов. Воспитанников школы и оркестрантов кормили хорошо, но то ли потому, что всегда хочется того, что тебе не предлагают, то ли потому, что запретный плод сладок, молодые люди, частенько завистливо наблюдали, как слуги Огинского вытаскивают из воды сетки с жирными, крутобокими рыбинами.

Кто-нибудь обязательно, демонстративно облизнув губы, восклицал:

– Нам бы такого – хотя бы одного на всех!

Следовали комментарии.

– Одного на всех – маловато будет!

– Размечтались!

– Не ждите – не подадут!

– Не про нашу честь карпы!

Чюрлёнис вызвался исправить несправедливость.

– Хотите рыбы на ужин?

– Еще бы!

– Будет! Первым делом нужно удочку смастерить. У кого крючок, леска есть?

Часа через два Кастукас вернулся с гирляндой карпов на длинном ивовом кукане. Не успел прикрыть за собой дверь, как с той стороны ее рванули так, что он еле удержался на ногах. Запыхавшийся слуга – словно камешки изо рта выплевывал:

– Вас… требуют… к себе… князь… Немедленно!..

Чюрлёнис, по-юношески наивный, в состоянии эйфории от невероятного улова, восторженно заговорил с князем первым:

– Пан Огинский! За каких-то два часа я натаскал больше десятка карпов! В Друскениках за это время в лучшем случае щучку поймаешь!

Князь Огинский, как сказано выше, человек был добрый – добрый, но вспыльчивый, мог воспламениться от любого неосторожного слова, а тут – такая наглость! И от кого? От воспитанника, к которому он проникся почти что отцовской любовью! Князь грубо прервал монолог зарвавшегося юнца и принялся отчитывать его. Такого по отношению к себе Чюрлёнис стерпеть не мог. Не дослушав князя, он выбежал из комнаты, вскоре вернулся с карпами, бросил их к ногам Огинского:

– Ну и ешьте сами свою рыбу!

В общежитии он – под молчаливые сочувствующие взгляды товарищей – принялся укладывать вещи в чемоданчик. Понимал: после такой выходки его дальнейшее пребывание в имении князя невозможно.

Однако Чюрлёнис даже не был наказан. Возможно, по причине особого к нему отношения князя Огинского.

Через несколько лет, когда Чюрлёнис уже учился в Варшавском музыкальном институте, во время встречи с Огинским тот припомнил своему бывшему воспитаннику краденых карпов, но смеясь.

Ответный удар

Стасис Чюрлёнис в своих воспоминаниях описал еще одну дерзкую выходку Кастукаса, разумеется, услышанную им от старшего брата.

Князь Огинский с любопытством наблюдал за своими учениками и во внеурочное время. Иногда затевал игры. Выведет в заснеженное поле, разделит на две команды и – пошла потешная баталия! Случалось, что и сам не удержится от соблазна поучаствовать.

Снежок Огинского больно ударил Чюрлёниса в ухо, он моментально ответил – угодил снежком Огинскому в нос.

Князь разгневался:

– Как ты посмел?!

– Смелости мне придал удар вашей светлости! Вы мне в ухо, я вам в нос – мы квиты!

Ядвига Чюрлёните пишет, что известны и другие случаи, когда Кастукас в подростковом возрасте отстаивал свое достоинство.

Под покровительством Огинского

Чюрлёнису 18 лет. Наверное, другой бы остался оркестрантом у князя Огинского, но Чюрлёнис стремился к продолжению учебы. Нужны деньги. Семья помочь не может. Тогда – кто? Огинский! Князь сам вызвался оплачивать учебу Чюрлёниса в Варшавском музыкальном институте – так официально называлось это учебное заведение, неофициально же – Варшавская консерватория.

Лето 1893 года Чюрлёнис провел в Друскениках. Нужно было хорошо отдохнуть – впереди серьезная учеба.

В день его приезда отец важно расхаживал по комнате:

– Вы только подумайте! Князь Огинский предложил Кастукасу поступить в Варшавскую консерваторию!

Аделе вздыхала:

– Пропадет ребенок, один-одинешенек в таком большом городе!

– В Варшаве живут Маркевичи, – успокаивал супруг.

– Разве что Маркевичи присмотрят за ним, помогут, – соглашалась Аделе.

– Присмотрят – как за родным! Жена, ты же знаешь: вся семья Маркевичей любит нашего Кастукаса! Для Маркевичей Друскеники, конечно, не то что для Кастукаса, но им будет о чем поговорить, что повспоминать.

– До воспоминаний будет ли Кастукасу!..