Чюрлёнис

«Вид беспредельного пространства» становится основным содержанием творчества Чюрлёниса. Ему было тесно на земле, и он стремился все дальше, все выше и выше. Он так и не увидел пирамид, не дожил до века космонавтов, не было в Литве и таких Гималаев, но, увидев однажды просторы Райгардаса или взойдя на вершины Кавказских гор, он уже никогда не хотел ни в мечтах, ни в творчестве опуститься туда, где «вершатся земные дела». И если он все-таки снисходил иногда до земных дел, то не привлекали его, по его же словам, «толкотня, шум, беспокойство». Художника и тут интересовала красота литовской природы, творение литовского народного гения (например, невыразимо прекрасная резьба по дереву в «Жемайтийском кладбище» и «Жемайтийских крестах»).

Гимн далям поет Чюрлёнис и в «Жертве» и в «Жертвеннике». На обеих картинах изображен горящий костер, над которым клубится дым. Это огонь, которому приносят жертву, или пламя, горящее на жертвеннике.

Если эти произведения сближает вид беспредельного пространства и композиция, то по настроению и колориту они совершенно различны. «Жертвенник» – светлая вещь с преобладающим зеленоватым и красным колоритом. «Жертва» – картина с красновато-черным колоритом. Композиционную схему «Жертвенника» составляет расположенный в центре картины треугольник, а в «Жертве» мы видим диагональ, идущую из правого нижнего угла до верхнего левого. «Жертвенник» исполнен спокойствия, а «Жертва» полна тревожным ожиданием. В «Жертвеннике» доминирует пейзаж со строго геометрическими линиями, а в «Жертве» – живое существо с пейзажем, который полон контрастов – извилистых и прямых линий, светлых и темных пятен.

Итак, две близкие по теме картины решаются диаметрально противоположно, так как в каждом случае Чюрлёнис добивался иного воплощения темы. В «Жертвеннике» художник хотел подчеркнуть величие мира, ширь морей, где в укромных бухтах, если смотреть с высоты облаков, корабли кажутся игрушками, а человека и вовсе не видно, зато его творческий гений – сам жертвенник – рассказывает о подвигах людей, о их мечтах, о творимых ими удивительных легендах. «Жертвенник» поражает зрителя величием разума и чувств человека, казалось бы, такого ничтожного среди этой бескрайней шири, его могуществом, когда искусство – все равно изобразительное, архитектурное или поэтическое – доминирует над твердью земной и хлябью морской, над его же собственным чудесным творением – пароходом. «Жертвенник» говорит языком символов о вечно горящем огне творчества, который был принесен людям ценой гибели самих Прометеев. «Жертвенник» словно рассказывает об огне, который не только греет, но и вечно горит в сердцах людей, пока живут они на земле. И претворяется этот огонь в прекрасные создания творческого гения человека, в поразительные достижения науки и искусства. «Жертвенник» словно утверждает могучую духовную силу физически маленького человека. В «Жертве», картине философско-космического плана, доминирует сам человеческий гений (ангел), который хочет разрешить вечную дилемму истины и лжи. Художник верит в победу истины – белый дым, символизирующий истину и добро, торжественно, триумфально поднимается вверх, в небо, в беспредельность космоса. В этой картине прекрасно выражено кредо Чюрлёниса, которое он не раз пытался изложить в своих письмах и литературных заметках. «Я всегда мечтал, чтобы человек был таким, как я его представляю себе, то есть человеком, который все чувствует, понимает и стремится к истине, добру, красоте»,- писал он своему брату Повиласу еще в 1902 году.

В «Жертвеннике» художник идеализирует красоту, мудрость, в «Жертве» – истину. А если окинуть взглядом все творчество Чюрлёниса, то легко заметить, что стремления к истине, добру и красоте доминируют то отдельно в каком- либо произведении, то соединившись в каких-то вариантах, то звучат все вместе.

В картине «Прелюд Витязя города» Чюрлёнис хотел выразить пробуждение национального сознания литовского народа. Обобщенный образ литовского города в «Прелюде» типичен для архитектурного облика литовского края, содержит метко зафиксированные архитектурные ансамбли и детали. Это не Вильнюс и не Каунас и, конечно, не Шяуляй, не Клайпеда. Но это литовский город, который был бы именно таким, если бы из элементов существующих литовских городов мы надумали бы построить один-«самый литовский». Такой город и построил нам Чюрлёнис. Так же сконструировал он здесь и пейзаж. Это не Дзукия и не Жемайтия, не Аукштайтия и не Сувалькия. Он создал обобщенный литовский пейзаж с холмами и пригорками, с кустарниками и деревцами, с лугами и оврагами. А наверху – древний литовский герб -' всадник с мечом, Витязь. Он летит над Литвой, возвещая о наступлении утра пробудившегося литовского народа.

Чюрлёнис искал в природе в первую очередь настроение. Он трактовал пейзаж как живое существо. Природа могла радоваться, грустить, быть задумчивой или гневной. Не вызывает сомнений, что большое влияние на его творчество оказало пантеистическое восприятие им природы.