Чижик - пыжик

Видимо, ногтем задела. Ничего, глаз — не пизда, проморгается.

Я подождал, убедился, что с его стороны агрессивных действий не будет, закрыл кабинет на ключ. Выходя из приемной, предупредил:

— Свет не забудьте выключить.

Меня не услышали. Лилька рыдала, а муж шлифовал коленями паркет вокруг нее.

Мимо нашего окна
Пронесли покойника.
У бедняги хуй стоял
Выше подоконника!

Вэка сидел в Шлемином кабинете. Перед ним стояла двухлитровая бутылка газировки. Очередной запой сменился очередным сухим законом. Оба периода примерно одинаковы, поэтому быть Вэке трезвым еще недели две.

— Будешь? — предложи он и налил в два фужера газировки.

Я пригубил колючую воду с запахом лимона, спросил:

— Говорят, ты церковь строишь?

Смущенный Вэка промолчал.

— Прям, как Лужков! — подъебнул я.

— Он храм строит, а я всего церквушку.

— У тебя и грехов меньше.

Вэка улыбнулся:

— Это верно!

— Опять чернуха в голову лезет? — спросил я.

Во время запоев и выхода из них у него часто появляется мысль о самоубийстве. Поэтому я уверен, что Вэку не убьют. Судьба любит помучать самим собой.

— А-а!.. — махнул он рукой, выпил газировку залпом и сморщился так, словно дернул вонючего шмурдяка, настоянного на карбиде.

— Чего звал? — перешел я к делу.

— Да тут твоего компаньона заказали, Варваринова.

— Кто и за сколько? — улыбнулся я, представив, в какое положение теперь попадет Алик.

— Яценко-младший. За тридцатник сторговались, — ответил Вэка. — Договорились, что за неделю сделаем.

— Можешь с ним еще раз потолковать и записать на пленку? А то Алик не поверит, — попросил я. — Допустим, срок увеличь на неделю. Мол, у него охрана, последить надо сначала.

— Можно, конечно, — согласился Вэка.

Как ни странно, нам приходилось убивать только по заказу. Нам платили без базаров. Оно и понятно: под крышей не капает, можно спать спокойно. Весь город знал, что мы — люди солидные, через хуй не кинем, не только с конкурентами поможем разобраться, но и с властями уладим недоразумения. Часто и конкуренты были под нашей крышей, так что дело заканчивалось спектаклем под названием «Попытки убийства» или разъяснительной беседой. Самое распространенное наше занятие — выколачивание долгов. Обычно бизнесмен перекидывал долг на крутых за половину. Чаще всего заказывали из-за денег. На втором месте шли ревность и зависть, примерно треть от всех заказов. Исполнителей хватало, в очереди стояли, особенно новички. Работы — ерунда, а сразу на роскошную тачку загреб.

Получив кассету с записью переговоров, я встретился с Аликом в ресторане «Русская кухня». Сели в кабинете, потому что в зале по случаю выходного дня было шумно и людно. Оттягивались в основном мои подопечные да так отчаянно, словно узнали, что завтра им пиздец. Может, он и правда скоро наступит, но ведь всяк пиздец на свой образец — и от водки угорают.

— Что закажем? — спросил Алик, когда мы сели за стол.

— Что хочешь! — весело ответил я. — Тебя ведь самого заказали!

— Ты серьезно? — не поверил он.

— Тридцать штук. Срок — две недели.

— И кто? — все еще сомневался он.

— Угадай, — предложил я.

В это время в кабинет зашел официант.

— Как обычно, — отослал его Алик и перечислил мне четырех своих конкурентов.

— Очень холодно, — ответил я.

— Хочешь сказать, что кто-то из моих знакомых?

— Теплее.

— Очень хороший знакомый?

— Еще теплее.

— Говори ты, не выделывайся! — не выдержал Алик.

— Петя Яценко.

— Да ты охуел! — возмутился он.

Варваринов редко матерится, несмотря на тяжелую казарменную юность. С Яценко они корешевали в школе. Потом пути разошлись, потому что Алик поступил в военное училище. По возвращению в Толстожопинск Варваринов восстановил отношения, помог Яценко подняться. Петя, подзавязав с пьянками, на его деньги пригнал тачку из Германии, перепродал. Съездил за новой — и опять удачно. Машину водил хорошо в любом состоянии и разбирался в них — этого у Пети не отнимешь. Со временем перестал гонять сам, с помощью Алика открыл автосалон. Попробовал не платить Снегирю, а когда запахло жареным, прибежал ко мне. Я помог по старой памяти, и он от радости с неделю ссал кипятком.

Забавно слушать, как матерится человек, мнящий себя эталоном хороших манер. Это прачечная? — Хуячечная-пиздячечная, министерство культуры это!

Когда он стих, я достал диктофон, включил и поставил посреди стола. Динамик немного менял голоса, но по манере говорить легко угадывался Петя Яценко. Насупленный Варваринов слушал, слушал торг из-за своей головы, а затем рукой смел диктофон со стола. Японская техника хрястнулась о стену, упала на пол и, как ни в чем ни бывало, продолжила бухтеть Петиным голосом. Алик как с хуя сорвался — выскочил из-за стола и несколько раз припечатал диктофон каблуком, пока не добился тишины.

Зашел официант, накрыл на стол, бросая косяки на насупленного Варваринова и разбитый диктофон. Когда официант ушел, Алик налил себе полный фужер водки, дернул лихо, по-армейски, и так же по-армейски взял рукой из тарелки несколько кружков соленого огурца, закусил.

— За что?!