Чломма (СИ)

- А как же та история про тюрьму с психушкой? Ты ведь говорил, что это случилось, когда ты оказался в камере за контрабанду? Перекрытый до галлюцинаций без геля?

- Официальная версия, док. Легенда. Была и дурка, и тюряжка была. Но по другим причинам. Даже жена не знает...

- У тебя жена? - от неожиданности брови мои полезли на лоб. - Ты ни разу о ней не упоминал!

- А чего её упоминать-то? Хвать за бампер и поехали. Вот и вся жена.

- Понятно.

Он приложился к бутылке, более не утруждая себя использованием иной посуды. И добавил:

- А только осталась у меня теперь одна Майя с пятидесятого яруса. Ей насрать, где я работаю. Лишь бы платил за жарево. Может, заберу её и махну на Марс. А домой путь заказан. Сечёшь? Или пойду к дочери перекантуюсь, она живёт рядом с твоим кубом в квартале Митры.

Я уже не удивлялся появлению новых родственников в его окружении.

- Погоди, тебя что, из дома тоже выгнали?

Охэнон не ответил.

У меня в голове не укладывалась эта история. Я спросил:

- Ладно, предположим, ты изолят. Но какого же хрена ты тогда работаешь внутри Организма? Зачем себя мучаешь?

Он хрипло засмеялся:

- А клин клином вышибается, ты не знал? От её вибраций только на расстоянии сердце шалит. А когда внутри неё - успокаивается.

Я покачал головой:

- Фантастика.

Охэнон лежал на полу и невнятно бубнил:

- Люблю я её, понимаешь. Она - главная женщина моей жизни. Может, потому и жив ещё, что она меня бережёт. Любит, когда я в ней. Да что тут говорить... А ты думал, изоляты - это кто щупы рубят? Имбецилы они, мать их за ногу. А таких изолятов как я, кто в городах живёт, на самом деле тьма тьмущая. Только скрываются все. Стыдно и страшно. Зачморят же, как нехуй делать. А в пустошах тоже помирать неохота.

- Охэнон, у Цанти есть пустая квартира, я могу спросить ее...

Он вскинулся и перебил меня на полуслове:

- Вот только жалость свою засунь к себе в задницу, док! И ты туда же?! Все меня списали со счетов! Все, блядь, решили, что я конченный! - он вскочил и забегал по комнате. Приземлился на стеклянный столик, расколотил его в труху и принялся метаться, давя пятками осколки. Пол оросился алым, роботы-уборщики снова энергично зажужжали.

Я ещё долго его успокаивал. Выслушивал четырёхстопные проклятия, напоминавшие заклинания. Наконец догадался вынуть нанодротик из бластера Цанти. С размаху вколол снотворное ему в необъятное плечо. Он рухнул, как умерщвлённая на бойне скотина.

Когда на рассвете у силового поля, окружавшего голову Чломмы, собралась толпа, я наблюдал за этим в трансляции. Охэнон ещё спал. Телестенка показала, как мясистые кожные складки в центре головного пузыря зашевелились. И стали медленно разъезжаться. Между ними тянулись белесые струны жидкости, походящей на слюну. Оказывается, глазочек так называли не только из нежности. Око было очень мало, не больше оконца на фасаде жилого дома.

Створки век полностью разошлись и обнажили глаз. Камера сделала наезд и показала крупным планом абсолютно пустой белок. Ни радужки, ни зрачка. Интересно, подумал я, как он увидит эпическое шоу Цанти и других биант?

Глаз завращался, демонстрируя красные сосуды. Толпа взвыла от восторга.

Камера приблизилась к шествию нарядных девушек-андроидов. Они с гордыми улыбками шествовали по направлению к гигантскому плавильному котлу, в котором бурлила чёрная жижа. Народ ликовал. Грохотали салюты, им вторил роскошный живой оркестр. Вокруг котла в ритуальных хламидиях с вырезами на груди отплясывали бианты шестнадцати городских храмов.

- Моя девочка! - вслух умилился я, глядя, как Цанти кружится юлой. Её длинные косы слились в этом вращении в лиловый обруч, обозначивший границы её энергетического поля. Потом Око закрылось, увидев все, что хотело. Будучи с ним солидарен, я погасил экран.

***

После откровения Охэнона тема изолятов беспокоила меня с каждым днём все больше. В один прекрасный момент я просто открыл базу психотерапевтов Тананды и стал обзванивать их в алфавитном порядке.

Доктор Абергейм признался, что Цогма повысила ему оклад в два раза, чтобы тот продолжал работу. Это произошло, когда он сопоставил исчезновение своих клиентов с сеансами в гипнокамере. Он знал! Но продолжал трудиться на конвейере по созданию аллергиков. Он отправлял деньги семье на Землю. И посоветовал мне не дурить и заняться тем же.

Доктор Роленберг оказался урождённым танандцем. Признался мне, что хотя и живёт в цивильном городе, с детства страдал аллергией на Чломму. Он был таким же городским изолятом, как Охэнон. Всю жизнь стремился избавить планету, а в первую очередь - себя от мучений. Выходило, что рассказ инженера не был бредом или очередной фантазией. А такую надежду я лелеял до последнего.

Другой мой коллега по фамилии Штофф прибыл на вахту с Марса. Он раскрыл схему работы гипнокамеры уже на третью неделю. Видя его оплывшее лицо и массивные телеса, я решил, что его, в отличие от меня, просто не отвлекали всякие романтические приключения. Не будь я так увлечён, разоблачил бы Цогму ещё быстрее! Так или иначе, узнал я о заговоре именно благодаря Цанти.