Чломма (СИ)

Я решил рассказать ей всё, как есть. Одно из немногих взрослых решений за весь мой танандский период.

Сочинил речь, выделил маркером важные аргументы. Я должен был уговорить её отправиться со мной на Землю. Теперь, когда стало ясно, что отделение Чломмы не туманная перспектива, а план правящей Лиги, это было вопросом выживания. Если же она не поверит, запись разговора с главой Цогмы точно её убедит.

Час за часом я расхаживал по квартире и репетировал свои тезисы. Ждал, когда она вернётся с кшатровских священнодействий.

Но она так и не пришла домой. Прислала голограмму. Сказала, что должна остаться в храме. Ночью они с биантами сядут в круг и будут камлать и петь мантры, пока Чломма не скажет им, чего хочет и почему больше не кормит своих детей. Утром они поедут на свежую, только вчера пробурённую Цогмой станцию. Общаться с новыми креаторами с Марса.

Отговаривать её было бесполезно. Подкралась глупая, почти детская обида на то, что она и не подумала принести мне геля из храмовых запасов.

Ближе к ночи я обнаружил себя за проверкой информации Варрича. Сеть пестрила контентом, сделанным по заказу Лиги. Они ловко балансировали на грани мифа об отделении Организма. Цогма информировала людей о том, что эта катастрофа может произойти. Одновременно показывая, с каким скепсисом нужно воспринимать такие разговоры, чтобы быть в тренде.

Лео притащил с другой планеты двух - трех добытчиков, которые не сделают погоды и раздул из этого сенсацию. Объявил в СМИ, что ситуация входит в прежнее русло, когда руслом этим и не пахло. Наверно, таким образом он гасил массовое недовольство. Отклеится Чломма или нет, а если Лига будет бездействовать, её свергнут ожесточённые гелевым голодом.

Долгие часы я пытался уснуть. Виски пульсировали, дыхание застревало на уровне диафрагмы. Нескоро я провалился в тягостную муть полуосознанного кошмара. Во сне я шёл по улице и трогал прохожих. Все, к кому я прикасался, покрывались кровоточащими язвами. Со слезами на глазах я посыпал их хлорной известью и шёл дальше - искать Цанти. Хотел найти её и боялся, что найду.

Проснулся я от чудовищного грохота. Кровать подо мной тряслась и плавно съезжала в сторону. Мне почудилось, какой-то великанский ребёнок взял кубик нашего здания в руки, чтобы поиграть.

Комната дала крен, и с полок звонко посыпались тарелки и шаманские статуэтки Цанти. Керамическая фигурка Первоматери прилетела мне прямо в ухо и расквасила его в кровь.

Семиэтажно матеря это недобожество, я со скоростью метеора оделся и выбежал на террасу. То, что я увидел снаружи, уверило меня - я всё ещё сплю.

Чломма шевелилась. Её монструозная голова отклеилась от земли, под ней образовался просвет. Город дрожал и покачивался на волнах прежде неподвижных щупалец. Организм разминал конечности после двухсотлетней спячки. Подтягивал к себе отростки. Начинался шторм.

Городское полотно бугрилось складками. Точно скатерть, которую схватили, чтобы сдёрнуть со стола. Теперь голова Организма зависла, не в силах подняться выше под гнётом выросшей на теле цивилизации.

Башня Репатриации вдалеке замерцала красными огнями, покачнулась, заискрила и погасла. Шприцеобразное здание стало медленно падать.

Лет десять назад я застал нехилое землетрясение в Австразии. Но оно не сошло бы и за демо-версию происходящего теперь в Кадансе.

Тут и там уже горели пожары. На сороковом ярусе я едва слышал доносившиеся с улицы крики ужаса.

Я подбежал к кранам с гелями, замахал треморными руками перед сенсором. Ничего. Изнутри подкатывали растущие симптомы отмены. Я вдруг вспомнил, что всегда до одури боялся боли.

В два счёта я набил рюкзак тем, что подвернулось под руку. Вылетел на лестницу, пока электричество ещё работало. Свет погас, когда я, задыхаясь, шпарил вниз по бесконечным ступеням. Как раз вовремя - ещё пара минут, и меня бы замуровало в апартаментах с автоматическими дверьми. Что-то грохнуло, на голову посыпалась побелка, ступени под ногами поплыли. Я рванул во всю прыть.

Стеклянная проходная была разбита в крошево. Сквозь дыру с окровавленными краями в панике лез полураздетый, босой, ничего не соображающий народ. Некоторые пёрли на себе пожитки или орущих детей. Снаружи воняло палёным мясом. Моё здание покосилось и едва сохраняло вертикальное положение. Обломки фасада падали, придавливая людей. Повсюду лежали тела. Топча их, жителя Каданса с воплями бежали не разбирая дороги.

У меня на глазах толстенный щуп, на котором громоздилась пирамида торгового центра, освободился. Он выполз из-под горы стекла и металла, устремился к голове. В памяти мелькнуло, что внутри был марсианский зоопарк. Конус рассыпался, балки вперемешку с животными полетели с высоты. Лязг, писк, вой. Подхваченный общим потоком, я побежал. Земля улепётывала из-под ног, словно я нёсся по беговой дорожке.

Прямо по курсу возникла запруженная людьми арка. Человек двадцать удерживали прыткий отросток Чломмы стальными тросами. Тщетно пытались закрепить их на земле. Щуп дёргался, извивался и никак не желал оставаться в путах.

Люди орали, пихались и едва ли понимали, что творят.