Чломма (СИ)

Нет, понял я. Моя Цанти не стала бы отсиживаться в убежище. Она скорее взяла бы арматуру и пошла крошить всех, кто посмеет навредить Чломме. Хотя с её ручонками... Думайте, варёные мозги! Сквозь пелену подступающей мигрени я пытался мысленно почувствовать её и понять, куда она могла направиться.

Вдруг я ощутил тёплый толчок в спину. Не знаю, удалось ли мне её почувствовать или я себя убедил. Следуя наитию, я задал координаты нулевого километра Каданса. Места, где сейчас зависла голова Организма. И на ультразвуковой скорости полетел туда.

Очень скоро впереди вырос чудовищный парящий пузырь. Он походил на воздушный шар, накрепко пришвартованный к земле канатами своих щупов. Я подлетел почти вплотную.

Внизу, вместо погасшего силового поля, охранявшего голову от посягательств, стоял хоровод. Тысячи людей держались за руки, окружая своего бога. Я стал медленно снижаться, высматривая лицо Цанти, умоляя все известные мне силы мироздания, чтобы она оказалась здесь.

Я летел уже совсем низко и мог рассмотреть, как люди с закрытыми глазами шевелят губами. Опустил стекло, и в челнок проник гул голосов.

Гулко, певуче отовсюду звучало 'Haum anаdava... Chlomma ha omnidavass'.

Тысячи танандцев повторяли ту мантру, что я столько раз слышал. Смысл которой постиг только теперь. В глубоком трансе, не замечая ни парящего над ними челнока, ни потоков слизи, лившихся с небес, люди заклинали Чломму остаться. Просили истово и слёзно.

Мучительно долго я носился над кругом поющих, стонущих и молящих Высший Организм не покидать планету. Увидел её, когда уже потерял всякую надежду. Мокрая, растрёпанная, она стояла, держа за руки других. Я приземлился. Выбежал из челнока, стал её трясти. Никакой реакции. Цанти была в полнейшем отрешении.

Я разжал её сведённые судорогой белые пальцы. Выдернул её из круга. Подхватил и потащил в челнок. Стоящие по бокам тут же сцепили ладони, замкнув кольцо.

Она продолжала истово, экстатически твердить молитву. Стала медленно приходить в себя, когда мы уже вылетели за пределы города.

- Нет-нет-нет, - заплакала она, когда осознала, где находится,- верни меня в Круг, немедленно!

- Цанти, послушай меня, мы должны улететь отсюда. Я говорил с главой Цогмы, он сказал, что Организм будет отклеен. Цогма годами программировала креаторов на аллергию к гелям! Превращала добытчиков в изолятов! - я запнулся. - С помощью гипнокамер.

- Я должна быть там, я должна быть с Ней, - по лицу её текли слёзы, волосы и одежду покрывала слизь. Не замечая ничего, она хватала меня за руки и умоляла её вернуть. Она меня не слышала.

- Цанти, очнись! - я не сдавался. - Понимаю, тебе сейчас ужасно тяжело...

Она зажмурилась и замахала руками.

- Мне объяснил лично Лео Варрич. Цогма хочет её отделить. Чтобы спасти планету от усыхания. На них работают гипнологи по всей Тананде! Безопаснее всего нам будет на Земле...

Не такой должна была быть моя ультра-убедительная речь. Но в текущих обстоятельствах Цанти пришлось довольствоваться урезанной версией. Внизу замерцали огни космопорта. Как странно, подумал я, здесь электричество работает. Видимо, коммуникации уцелели.

- Ты...? Цогма? - осознание проступало красными пятнами бешенства на её лице. Ненавидящий взгляд опалил меня напалмом.

- Ты! - выдохнула она. - Ты отправил моего мужа в пустоши! Всё это время создавал вражескую армию! Она калечила Высшее Существо! Которому! Я! Поклоняюсь! А теперь вырвал меня из Круга!

- Послушай, я отключил гипнокамеру сразу же, как только узнал, клянусь! Я не хотел этого!

- Думаешь, я хотела?! - она уже полностью отошла от транса и страшно кричала. - По-твоему, я хотела, чтобы изолятка забрала моего сына! Изоляты отняли у меня всё! Ты с ними заодно! Заодно с Цогмой!

- Давай приземлимся в долине и поговорим хотя бы пять минут, я объясню!

С воем она стала колотить меня кулачками, я же не выпускал штурвал.

- На хер твои объяснения! Хочешь лететь на Землю?! Лети! Лети туда, пока я тебя не убила!

Вспышка справа. Челнок покачнулся, удар! Кто-то открыл по нам огонь со стороны космопорта. Он ведь захвачен, понял я краешком сознания. Рефлекторно дёрнул штурвал, чтобы сделать пике. Уйти от нового выстрела.

Но эта посудина уже была неуправляемой. Челнок забарахтался в воздухе. Нас закрутило, как носки в барабане старинной стиральной машинки.

Не помню, насколько жёсткой была посадка. Знаю только, что я вырубился. А когда очнулся - изломанный, окровавленный, терзаемый гелевой ломкой, - уже вечерело. Я оглядел голую каменистую степь с редкой порослью сухостоя. Размозжённый нос челнока. Узорную паутину на лобовом стекле. И распахнутую пассажирскую дверь. Цанти нигде не было'.

***

Костёр чадил. Девчонка потянулась за палкой биосои, изогнутой в форме кочерги, разворошила угли в пепелище. В воздух подлетел рой светлячков, поднялся столб серой пыли. Вместо того, чтобы раскочегарить еле тлеющее пламя, она его погасила. Ильс подметил, что остальные изоляты обращались с огнём более умело.