Чокнутая будущая

Он едва-едва щелкнул меня по носу, тут же подул и тотчас поцеловал.

– Мирослава, я знал, что однажды придется объясняться с Лехой… примерно с того дня, как ты села на поезд и укатила в Москву.

– О, – изумилась я, – почему именно с тогда?

– Ты не представляешь, как сильно я тебе завидовал. Никогда не был способен на такие внезапные решения. Плюнуть на всех, уехать черт знает куда… И еще понял, что в итоге ты все равно поступишь так, как тебе хочется. А хотела ты – меня.

– Хах! – из меня сам собой вылетел смешок-выдох.

Женщина поскромнее сейчас смутилась бы, но я почувствовала гордость. Называйте меня Мирославой-завоевательницей.

Выпутавшись из простыни, я голышом вскарабкалась на табуреточку и приняла торжественную позу. Ну, как мне казалось.

– И что это? – с интересом спросил Антон, блестя глазами.

– Памятник самой себе, не видишь, что ли?

Засмеявшись, он подхватил меня под колени и пересадил на стол.

– Не сметь лапать монумент! Не сметь иметь монумент на кухонном столе!

Я смеялась и выкручивалась из его объятий, чтобы потом тут же прижаться плотнее, обхватить руками и ногами, ощутить его тяжесть на себе.

Может, я и была мерзкой распутницей, рассорившей двух братьев, но ведь это того стоило?

Глава 32

Утром Антон ушел на работу, а я все никак не могла проснуться, ворочалась с боку на бок. Первая клиентка намечалась к обеду, и можно было себе позволить немного побездельничать, да только опять так тошно стало, просто невыносимо.

Измучившись от нахлынувших переживаний – без Антона не было нужды притворяться сильной и веселой, я все-таки написала богической Римме, спросив, как там Алеша.

Потом с трудом встала, ощущая себя разбитой и уставшей.

Наполовину разобранный чемодан так и стоял в углу спальни. Я присела перед ним и откинула крышку.

Ворох футболок, носков и трусов. Несколько джемперов. Рубашки. Галстуки.

Вообще-то я хотела все это разложить-развесить, но вдруг всхлипнула, набрала целую охапку пахнущего стиральным порошком и кондиционером барахла и рухнула с ним на кровать, уткнувшись носом в мягкий пуловер.

Вы бы отвернулись сейчас – ни к чему смотреть на потерянную женщину, плачущую в мужские шмотки. Это довольно жалкое зрелище.

Зазвонил телефон.

– Как Алеша? – яростно спросила Римма. – И ты еще смеешь спрашивать! Такой позор на весь город!

– При чем тут город? – Я растерялась.

– Ты серьезно не знаешь? Как такое может быть? Я пришлю тебе ссылку.

Ссылку? Какую еще ссылку?

Похолодев, я рывком села, откинула волосы с лица и с наползающим ужасом кликнула по сообщению.

Это была страничка театра в соцсетях – обсуждение Алешиного спектакля. Я пролистала вниз, торопливо пробегая взглядом по восторженным отзывам, и увидела наконец.

«В последнее время исполнитель вялый и неубедительный, фальшь чувствуется в каждом слове, каждом жесте. Впрочем, неудивительно, что он не в форме, учитывая, что молодая жена внаглую ходит налево», – написал некий пользователь по имени Ваня Иванов.

И прикрепил фото. Оно было не слишком хорошего качества, но я разглядела: мы с Антоном целовались на фоне огромного панорамного окна.

Театр в торговом центре. Премьера. Межлестничье. Тусклое освещение.

Снято было сбоку и сверху, лица было видно плохо, но Алеше не составило бы труда узнать жену и брата, а также сообразить, когда именно был сделан снимок.

В вечер его триумфа.

Ниже в комментах разверзся ад. Преданные поклонники Алеши сыпали проклятиями в мой адрес, кто-то ехидно писал о том, что нечего старикам жениться на молодых шалавах, кто-то искренне жалел любимого артиста, кто-то требовал удалить ветку обсуждений, кто-то обещал в качестве поддержки купить билеты на все спектакли, кто-то шутил о распущенных нравах бомонда.

Телефон зазвонил снова.

– Теперь довольна? – ядовито спросила богическая Римма. – Ты не только разрушила Алеше жизнь, но и превратила его во всеобщее посмешище. Ты представляешь, сколько слухов, сплетен и насмешек теперь в театре? А его поклонники? А репутация?

– Откуда? – только и смогла прошептать я непослушными губами.

– Кто-то из театральных. У Алеши полно завистников, а тут и премьера на носу, и третий спектакль под него собирались ставить… Не все обрадовались, когда к нам перешел такой известный и талантливый артист. Все творческие коллективы – это клубок змей, – завершила она с ненавистью.

– Что теперь? Ну, с театром…

– Пока мне удалось добиться трех недель отпуска для Алеши, но это все очень сложно. У нас замкнутая экосистема: если кто-то выпадает из обоймы, надо искать замену, менять репертуар, все летит к чертям, у всех куча проблем… Мне действительно интересно, как ты собираешься жить дальше, – вдруг перебила сама себя Римма с безжалостностью тигрицы, защищающей детеныша. – Сможешь смотреть на себя в зеркало без омерзения?

– Мне жаль, – только и смогла выдохнуть я и повесила трубку.

Отправила Антону ссылку и снова упала на кровать, сглатывая редкие слезы.

Даже на то, чтобы как следует прореветься, у меня не было права.