Чтение мыслей. Как книги меняют сознание

Чтение книги Бак-Морс отличается от также доставляющего ей удовольствия чтения работ Гегеля. При чтении трудов Гегеля Аннетт тоже предпринимает шаги, однако в этом случае уместно скорее говорить о том, что она парит, так как, делая очередной шаг, никогда не знает, наступит ее нога в следующую секунду на твердую почву или всего лишь на облако смысла. Хотя ей кажется, что она уже более или менее понимает Гегеля, каждый ее шаг представляет собой только возможность будущего контакта, но не сам контакт. Аннетт нравится чувствовать, как она парит в непосредственной близости от значения: перед ней будто раскрывается пространство, наполненное вибрирующими текстами Гегеля. Возможно, Аннетт никогда не удастся побывать внутри этого пространства, но ей нравится стоять на входе и с любопытством заглядывать внутрь.

Долгое время чтение работ Гегеля представлялось Аннетт осмысленным. Благодаря им она усвоила бoльшую часть общепринятого знания, с Гегелем были согласны и ее преподаватели (как в академии искусств, так и на философском факультете), и уж тем более ее друзья и знакомые, проявляющие интерес к философии. Через несколько месяцев Аннетт начала писать полухудожественные миниатюры к гегелевским понятиям: это была игра с языком Гегеля и его идеями, а также попытка вырезать небольшой и четко очерченный лоскут из общего полотна. Для Аннетт к тому же было очень важно не просто использовать короткие цитаты, как это принято в сфере искусства, а обращаться с тезисами Гегеля в соответствии с тем значением, которое они могли иметь в контексте оригинала. Несмотря на то что это были полухудожественные тексты и своего рода эксперимент, философский компонент был в них представлен на серьезном уровне. Преподаватель философии в академии искусств высоко оценил ее тексты, назвав их философской прозой. Преподавателям на философском факультете Аннетт предпочла их не показывать.

Однако вот уже два-три месяца чтение Гегеля и написание текстов о нем вызывает у нее противоречивые чувства: кажется, есть что-то печальное и неправильное в том, чтобы искать мерцающее пространство значения в работах поддерживающего существующий государственный порядок цисгендерного белого мужчины, такого высокомерного и авторитарного эгоиста, как Гегель. Почему Аннетт уделяет так много внимания Гегелю, который и так им не обижен, вместо того чтобы предоставить агору своего разума другим, менее известным авторам? Кроме того, мышление Гегеля крайне спекулятивно — создается впечатление, что бoльшую часть размышлений он основывает на собственных умозрительных построениях. (Другие авторы не упоминаются, и Гегель почти не прибегает к сноскам. Однако отсутствие сносок объясняется, скорее, принятой тогда манерой написания текстов.) Кроме того, важно отметить: Аннетт подозревает, что Гегель дарит ей ощущение парения прежде всего в ее голове, то есть чтение текстов Гегеля в первую очередь позволяет ее разуму порождать собственные эгоцентрические и привилегированные мысли. А это значит, что ее тексты в какой-то степени не солидарны с теми, у кого в силу экономических причин не получается воспарить. Слова друзей о том, что им нравятся ее тексты, ничего не меняют. Единственное утешение Аннетт заключается в том, что такие умные, политически сознательные женщины, как Джудит Батлер, Джиллиан Роуз и Катрин Малабу, занимались изучением работ Гегеля. Сьюзен Бак-Морс вообще совершенно очевидно симпатизирует Гегелю. Если все эти удивительные женщины пишут про него, то, следовательно, должен быть способ изучать его труды продуктивно. Должен быть способ не беспомощно барахтаться в воздухе, а найти твердую политическую почву в его текстах.