Чтение мыслей. Как книги меняют сознание

Вернувшись из США, Тимо размышляет, не развить ли ему диссертацию в русле знаний, которые он недавно обнаружил. Было бы здорово, однако у него мало времени, так что он может указать на новое знание только в нескольких сносках и обзоре литературы. По этой причине (и на основании других требований, предъявляемых к диссертационному исследованию) текст Тимо становится значительно более европоцентричным и традиционным, чем ему бы хотелось. Впрочем, в определенном смысле диссертация не так уж важна для Тимо. С ней ознакомятся, скажем, семь человек, которые будут ее читать преимущественно для того, чтобы оценить его академические способности, и мнение которых — всех, кроме научного руководителя, — Тимо безразлично. Его эссе намного важнее, поскольку их читают друзья и коллеги. К тому же с помощью этих текстов он вступает в контакт с окружающим миром. Диссертацию Тимо, конечно, тоже планирует когда-нибудь опубликовать в виде книги, однако для этого ее придется переписывать. Кроме того, Тимо хотел бы активно использовать знания маргинализированных групп. В этом заключается его главная цель: богатые знания мигрантов, малообразованных слоев населения, юных и пожилых людей, тех, у кого есть проблемы со здоровьем, и других социальных групп должны естественным образом стать частью канона и быть признаны ценными. Тимо уже сейчас активно все это использует, например приводит в диссертации слова подростка, который на одном из семинаров сумел выразить удивительное наблюдение, важное для понимания проблемы воплощенного познания (embodied cognition). Тимо долго подбирал правильную формулировку, при помощи которой мог бы ввести в текст работы слова этого молодого человека. Нельзя давать больше двух предложений, так как он не может прерывать содержательный ход диссертации, не нарушив при этом научный стиль повествования. Сноска тоже не исправила бы ситуацию, поскольку их никто не читает, во всяком случае, их точно не читают студенты, привлечь внимание которых — одна из основных целей Тимо. Его девушка Джо считает, что наиболее последовательно было бы приводить нестандартные источники наряду с традиционными без дополнительного комментария, тем самым подчеркивая их равнозначность. Однако Тимо опасается, что в таком случае его работа не будет серьезно воспринята и понята как следует. В целом он убежден, что контекст очень значим и в академических текстах ему уделяется незаслуженно мало внимания. Когда Тимо пишет об удивительном, но относительно малоизвестном Институте западного полушария по изучению перформанса и политики (Hemispheric Institute for Performance and Politics), он вставляет первое упоминание в основной текст и затем добавляет длинную сноску, в которой объясняет, о чем идет речь. Тимо бы хотел, чтобы как можно больше людей познакомились с таким контекстом, важным для понимания. Однако он, цитируя Мишеля Фуко, не добавляет сноску, которая описывала бы его как гомосексуального философа, проживавшего во Франции в определенную гомофобную эпоху, — хотя это, безусловно, оказало влияние и на работы Фуко, и на то, как их читает Тимо. Любое знание существует в определенном контексте и возникает в совершенно конкретных социальных обстоятельствах. Любое знание ведет с читателем диалог с этих позиций. Любой текст политичен и имеет определенный мотив. На самом деле было бы последовательно написать сноску и о Фуко, чтобы соединить его высказывания с историей жизни. Всегда имеет смысл кратко обозначить то, что выражено в тексте имплицитно. Однако в случае с Фуко не принято так делать, по крайней мере тогда, когда тот или иной автор старается развивать собственные мысли на основании рассуждений Фуко. Существуют книги, которые эксплицитно заботятся о контексте: монографии и подобная им литература. Однако в работах, чьи авторы хотят на основании тезисов Фуко получить некое новое знание, редко упоминается, как возникли эти тезисы. В его университете такие размышления все еще считаются частью дискурса, хотя их не всегда придерживаются последовательно. В других университетах существует негласный консенсус, что на высшем интеллектуальном уровне находится объективное изолированное знание, истина, которую можно продемонстрировать всему миру — и тогда она навсегда в нем останется. Все представители академической среды читали Канта и определенно согласились бы с тем, что любое знание относительно и зависит от позиции наблюдателя. Тем не менее с «действительно хорошими» текстами зачастую обращаются в полном отрыве от контекста, в котором они возникли. Таким образом, текстам «суперавторов» втихую придается вечная, всеобщая актуальность, которую можно у них позаимствовать, приводя аргументацию с позиции этих авторов. Очень часто подобное происходит и с самим Тимо, когда он, даже не замечая этого, начинает писать в русле объективного и изолированного знания. Потому что его так научили. Такой подход требует меньше усилий, он менее сложен, и с ним в комплекте идет приятное ощущение универсальной истины. Соблазнительное чувство. Однако в действительности это полный бред.