Чтец

Ни Сефия, ни Стрелец долго не могли заснуть. Пещера была такой узкой, что они едва не касались плечами, лежа, подперев головы ладонями и глядя сквозь падающие струи воды на усыпанное звездами небо.

– Сегодня мой день рождения, – тихо сказала Сефия. – Мне исполнилось шестнадцать.

Стрелец улыбнулся ее словам, сверкнув золотистым взором в угасающем свете вечера, но, когда он увидел лицо Сефии, выражение его собственного лица изменилось. Жестами он спросил, что случилось.

– Люди в свой день рождения обычно устраивают праздник, с рассказами, танцами и подарками, – продолжала она.

Потом посмотрела на Стрельца:

– А ты праздновал день рождения – ну, до всего этого?

Стрелец открыл рот, но не произнес ни звука. Несколько раз потрогав шрам и пожав плечами, он вновь посмотрел на небо.

– Я не праздновала. Родители не позволяли. Они не разрешали мне даже иметь друзей.

Она помолчала, раздумывая о доме на вершине холма, о своем подвальчике и о той замкнутой жизни, которой жили ее родители.

– А вот интересно, как живут нормальные дети?

Стрелец вновь пожал плечами.

– Особенно я не переживаю, – продолжала Сефия. – Вернее, сейчас не переживаю. Уже не переживаю. У меня просто… просто другая жизнь. Но интересно, что бы сейчас делала какая-нибудь другая шестнадцатилетняя девочка, если бы это был ее день рождения, а не мой.

На мгновение она закрыла глаза. Настоящий день рождения! С лампами из разноцветной бумаги и гирляндами, свисающими с ветвей, а внизу, на праздничном столе, укрытом яркой скатертью – все ее самые любимые кушанья: грушевый салат, жареная утка с красной хрустящей корочкой, булочки, сочащиеся киннаминговым маслом, и маленькие белые пирожные, украшенные сахарной пудрой и лимонной цедрой. И все это – на изящных тарелочках, с серебряными вилочками.

И будут певцы, и настоящий оркестр, а родители и старшие друзья станут рассказывать увлекательные истории – по одной истории на каждый год ее жизни; а на деревянном помосте будут устроены танцы, и пары, постукивая каблуками, начнут кружиться, подобно одуванчикам; и будет музыка и веселый смех. И язвительные подружки станут шептаться на краю танцпола, поглядывая на нее, а маленькая кузина захочет потанцевать с ней, стоя на ее ступнях; и какой-нибудь юноша, который никогда раньше с ней не разговаривал, пригласит ее на танец, и его чуть влажная от волнения рука ляжет на ее спину. А поскольку ей уже шестнадцать, за танцем может последовать и поцелуй!

Но нет, это – не ее жизнь. Ей предстоит нести свою одинокую жизнь на собственных плечах долгие и долгие годы. Ее жизнь – это бесконечная дорога. Ее жизнь – клятва, которую она себе дала: понять предназначение книги, узнать, кто забрал Нин и убил ее отца и, если получится, убить их.

Но когда Сефия открыла глаза, она почти наяву ощутила в воздухе запах лимонных пирожных.

Стрелец улыбнулся и передал ей длинное зеленое перо. У него было пурпурное основание, от которого в стороны – в зависимости от того, как повернуть перо, – мерцая, разбегались желтые, красные и голубые лучи.

Сефия покрутила перо меж пальцами и прошептала:

– Спасибо.

Стрелец кивнул.

Проведя пером по щеке, она почувствовала, насколько оно мягкое. Это был ее первый за семь лет, с тех пор, как был убит ее отец, подарок на день рождения.

Сефия вдруг ощутила, насколько они со Стрельцом близки. Вот он, распростертый рядом, вот его плечи и руки, его спокойное дыхание. Ощутив все это, она не отстранилась.

– Как ты думаешь, – спросила она, – что означают все эти звезды? Их так много. Наверное, в этом есть какой-то смысл. Иногда я лежу и думаю: если бы я понимала, что говорят звезды, я понимала бы суть того, что происходит с нами. Того, что делают люди. Я имею в виду… Почему эти люди посадили тебя в ящик? Куда они тебя несли? Почему люди такие жестокие? Или…

Глядя в темноту, Сефия надолго замолчала. А потом продолжила:

– Почему мы рождаемся и умираем? Мне иногда кажется, что все наши истории уже записаны там, наверху, языком звезд. И, если бы я умела их читать, я лучше бы понимала наш мир. Ты умеешь это делать?

Лежащий рядом Стрелец пошевелился, и Сефия, повернув голову, посмотрела на него.

Он смотрел на свои руки, трогая подушечками пальцев шрамы. Время от времени он хмурился и кривил уголки губ, словно пытался вспомнить, где и когда он их получил. Но, когда он посмотрел на Сефию, выражение его лица не изменилось. Она поняла – он не помнил.

– Стрелец, – произнесла она, выпрямившись. – Я хочу показать тебе то, что никому до этого не показывала. Даже Нин.

Она забралась в мешок и, аккуратно достав завернутую книгу, положила ее на землю. Уже прошло две недели с тех пор, когда она смотрела на нее в последний раз.

Стрелец посмотрел на Сефию.

– Это – книга, – сказала она.

Капитан Рид и большой водоворот

Этого никто никогда не делал.

Этого никто не сделает никогда.