Чтиво

Пфефферкорн хмуро улыбнулся. На дальнем конце конторки жирные мухи облепили чашу с подгнившими фруктами. Пфефферкорн перебросил пиджак через плечо и отер взмокший лоб. Если еще доведется сочинять триллер, он реалистично опишет переезды, не упуская деталей вроде затхлого кофе и вонючей обивки сидений. За последние сутки Пфефферкорн прошел через контрольные пункты пяти стран. Маскировка сработала. Всюду служба безопасности ограничилась беглым досмотром. В амстердамском аэропорту Схипхол возникло чувство полной нереальности происходящего: он стоит возле газетного киоска, грызет эдамский сыр и, поглаживая накладные усы, читает заметку о своем розыске, а рядом дама берет со стойки нашумевший триллер «Bloed Ogen». [13]

Ныла спина, от смены часовых поясов дурел организм, одежда провоняла потом, но он справился.

Клерк оглядел сумку с колесиками:

— Вы протянете в нас две недели, так?

— Я путешествую налегке. — Пфефферкорн подтолкнул к нему купюру в десять ружей.

Портье поклонился. Банкнота мгновенно исчезла в его рукаве. Он тронул звонок, и три коридорных тотчас материализовались. За сумку они дрались, как собаки, и только окрик портье двоих принудил к мрачному отступлению.

Безрадостный лифт по л фута не доехал до уровня четвертого этажа. Провожатый галопом помчался по коридору, волоча за собой подпрыгивавшую сумку. Пфефферкорн шел следом, стараясь не споткнуться о бугры заскорузлой дорожки. В номерах бормотало радио, бубнили голоса, шуршали вентиляторы. С недалекой границы долетал треск автоматных очередей.

В комнате коридорный изобразил, будто регулирует термостат. Деталь прибора осталась у него в руках. Парень сунул ее в карман и, покончив с наигранной услужливостью, топтался в дверях, покуда не получил свои десять ружей.После чего в улыбке показал почерневшие зубы и откланялся, оставив гостя наедине с одуряющим зноем.

68

Из опыта книжных туров Пфефферкорн знал, что комфорт американского гостиничного номера зиждется на иллюзии, созданной хозяином и охотно принятой гостем: прежде здесь никто не жил. Девственные простыни, идеальная стерильность, нейтральные оттенки поддерживали эту иллюзию, без которой было бы трудно заснуть.

Отель «Метрополь» не скрывал своего прошлого. Напротив, номер 44 предоставлял богатый исторический материал: потолок в зловонной копоти от несметных сигарет, постельное покрывало в обширном архипелаге пятен — свидетельстве многих гадких извержений. Молдинг эпохи Второй французской империи, конструктивистская мебель, протертый ковер и отсутствующие шторы. Мягкие пятачки в обоях извещали об установленных, но потом удаленных жучках. Природа ржавой кляксы вдоль плинтуса не поддавалась объяснению — то ли результат протечки, то ли укор неисправимому оптимисту.

Над кроватью висел портрет покойного Драгомира Жулка.

Пфефферкорн распаковался. Поскольку Соединенные Штаты и Западная Злабия не имели дипломатических отношений, он путешествовал под видом канадского экспатрианта, проживающего на Соломоновых островах. Артур С. Ковальчик, вице-президент мелкой фирмы по продаже удобрений, ищет оптовых поставщиков. В сумке лежали деловой костюм, выглаженные белые рубашки и скатки черных носков. Пфефферкорн повесил пиджак на плечики, выставил обувь в изножье кровати и спрятал паспорт в сейф, роль которого исполнял сигарный ящик, снабженный хлипким висячим замком. Пфефферкорн озабоченно заглянул в пустую сумку. Под фальшивым дном было потайное отделение, в котором хранились два запасных набора усов. А также еще один маскировочный наряд — традиционная одежда злабского козопаса: мешковатые порты, крестьянская рубаха и пестрые, с загнутыми носами башмаки на шестидюймовых каблуках. Сам по себе не противозаконный, в багаже бизнесмена наряд выглядел подозрительно, а потому заслуживал тайника. А вот и впрямь нелегальные предметы — денежный рулон размером с банку содовой и не отслеживаемый сотовый телефон — были спрятаны в другом потайном отделении под вторым фальшивым дном. За любой из них грозили немедленный арест и/или высылка. Но самые опасные предметы, за которые владельца без разговоров расстреляли бы на месте, хранились в третьем потайном отделении за третьим фальшивым дном. В отношении них были приняты дополнительные меры предосторожности. Якобы брусок лавандового мыла являл собой контейнер: под сверхпрочной, непроницаемой для рентгена дубниевой оболочкой хранилась флешка с эмулятором Верстака. Якобы флакон фирменного одеколона содержал промышленный растворитель, способный удалить вышеозначенную оболочку. Якобы зубная щетка представляла собой пружинный нож. Якобы дезодорант — электрошокер, а якобы жестянка мятных леденцов — пилюли с быстродействующим ядом, на случай угрозы плена и неминуемых пыток.