Что берешь в дорогу

— Вот и я предлагаю… — Виталий обернулся к ней и, как хирург, закончивший сложную операцию, отряхнул только что вымытые руки. — Предлагаю считать, что ничего нет и не было. А наперед будь умней и осторожней. Гляди, что тебе в сумку кладут. Не будешь глядеть — пропадешь, такой лапши на уши навесят!.. А вообще, Людочка, раз пошла работать в эту систему — надо быть ко всему готовой. Тут такой лес темный — без поллитры не разберешься. А потому как я непьющий, то мне и разбираться нет смысла. Мартышкин труд! Да и тебе голову забивать не надо. О чем толковать — сфера обслуживания, общественное питание!

Люда протестующе подняла плечи.

— Считаешь, что в этой сфере одни жулики?

— Да что ты, что ты! — с комическим ужасом замахал руками Виталий. — В каких грехах обвиняешь меня! Вовсе так не считаю.

— А мне показалось…

— Людочка! Марсианочка! — Виталий наконец дал себе волю — подхватил ее на руки, прошелся по кухне. — Ничего тебе не могло показаться! Одного лишь хорошего тебе желаю. И себе тоже. Нам обоим. Понимаешь? Чтобы нам хорошо было. И чтобы ты меня любила…

И снова Виталий целовал ее, а Люда, смеясь и отбивясь, вырывалась из его рук.

— А где же Татьяна Ивановна? — спросил Виталий.

— В прачечную ушла, — Люда соскочила на пол, принялась одергивать юбку, гольф. — Ну, ты невозможный!

— В прачечную? — будто очень удивившись, переспросил Виталий. — Так мы одни? Совсем одни? Как на острове? И вместо того чтобы пользоваться свободой, целый час спорим из-за копеечной сметаны! Позор! Людочка, я же диск принес! Да какой — заграница визжит и стонет!

Виталий метнулся в переднюю и тут же возвратился с квадратным, ярко раскрашенным пакетом.

— Сильвия Вортан, французская, звезда! У тебя проиграть есть на чем?

— А как же! — поддаваясь его настроению, сказала Люда. — Идем!

У себя в комнате она сняла со шкафа проигрыватель и поставила его на письменный стол.

Виталий отстегнул замочки, поднял крышку.

— М-да, система не ультра-си, топором срублено… Он хоть крутится?

— Прекрасно работает! — Люда чуть обиделась. — Мне мама в прошлом году купила на день рождения. Новый.

— Ну, если новый — другое дело! — поспешил загладить свою промашку Виталий.

Он вынул из пакета пластинку, поставил ее на место, еще с минуту поколдовал ручками управления, иголкой, включил кнопку и, едва раздались первые вкрадчивые удары метронома, весь напружинился, принял борцовскую позу, словно намеревался вступить в нелегкую и опасную схватку. Но вот будто издалека на четкие удары метронома накатилась волна беспокойных, чавкающих звуков, подмяла их, проглотила, заполнила собой комнату, и Виталий выбросил руку вперед, в сторону, выбросил другую, изогнулся, вскинул голову. В музыке, в хриплом голосе вступившей певицы было что-то зазывное, толкающее, и Люда тоже вскинула руки, качнула бедрами, рывком головы разметала волосы.

— Ну! — подступая к ней, крикнул Виталий. — Как, марсианочка, хорошо?

— Хорошо! — кивнула она. — Очень хорошо! — И зачастила на месте, взмахивая руками и чуть приседая, так что из-под клетчатой юбки с маленьким боковым разрезом то и дело смугло округлялись колени.

— Так надо жить! — крикнул Виталий, резким ударом дробя челюсть невидимого противника.

— Так надо! — снова мотнула Люда волосами.

— Мы современные! — пристукнул высокими каблуками Виталий.

— Да! — отозвалась Люда.

— Мы раскованные!

— Да! — И плечом, грудью пошла на него.

— Долой комплексы!

— Долой!

— Любовь — самое великое!

— Самое!

— И прекрасное!

— Прекрасное!

— Любимая, моя! — Виталий схватил ее в объятия. — Марсианочка!

Люде показалось — он задушит ее.

— Мама! — в испуге отшатнулась она.

Сама не могла понять — то ли за шумом музыки и голоса певицы почудилось, будто стукнула дверь, то ли что-то подсказало ей крикнуть это самое первое близкое слово. Виталий заглушил звук, а Люда встала у двери, прислушалась.

— Ну, обманщица! Я тебе! — пригрозил Виталий. — Нет же никого.

— Значит, показалось. — Люда открыла дверь. Правда — никого.

Виталий снова включил громкость и шагнул ей навстречу.

— Марсианочка!

— Нет, хватит, хватит! — замотала головой Люда. Посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась: — На кого похожа! Красная… А если мама придет — что подумает!

— А что можно подумать? Мы же свободные, современные, счастливые! — Вадим схватил ее руку и этой упирающейся ее рукой разлохматил свои волосы. Потом расстегнул ворот рубашки. — Современные, молодые, раскомплексованные!

Ну как было сердиться! Как не рассмеяться! Милый, забавный фантазер! И горячий притом! Даже слишком горячий… Люда выключила проигрыватель.

— Мама ведь действительно каждую минуту может прийти. В два часа ушла. Пора уже возвращаться.

Люда расчесала перед зеркалом волосы, и, набравшись смелости, игриво спросила:

— А тебя причесать?

Виталий с готовностью уселся на стул и подставил разлохмаченную голову.

— Только… пожалуйста, не обнимай, — попросила Люда.

— Но почему такая немилость?

— Ну не надо.

— Тебе неприятно?

— Ну… все тебе надо знать! Вот сиди и не двигайся! — с нарочитой строгостью приказала Люда. — Ой, слышишь?.. — вдруг насторожилась она. — Я же говорила — мама пришла.