Что берешь в дорогу

— Она все повторяет: ерунда эти комиссии — были, будут. А сама, мне показалось, перетрусила.

— Как это ерунда! Комиссия есть комиссия. Народный контроль. Бывает, не спорю, и в комиссию не тот человек попадет, но всех-то зачем обливать?.. Обожди, а сама ли Ольга это придумала?

Такое в голову Люде не приходило. Кто же еще? А вдруг?..

— Неужели заведующая, Маргарита Васильевна?

— Ох, дочка, темные у вас дела. Профсоюз, комсомольская организация есть?

— Что, мама, организация — четыре человека. Соберет Анька Денисова взносы — и вся работа. Уж несколько раз мне жаловалась, что дура она — согласилась еще на год остаться групоргом. «Надо, говорит, тебе, Белова, комсомольцами заниматься. Ты свободна, а у меня Васятка, два года всего исполнилось».

— Дела-а, — протянула Татьяна Ивановна. — Совсем было бы красиво: у комсомольского секретаря — в сумке продукты… Краденые.

— Так говоришь, будто это я их в сумку положила!.. Ох, Ольга, — в сердцах сказала Люда. — Как же не постыдилась! Неужели всех на один аршин меряет?

— Что же с ними будешь делать? — Татьяна Ивановна кивнула на стол с продуктами.

— С маслом, сметаной?.. — Люда поднялась и расстегнула пальто. — Что же еще, отнесу на работу.

И вечером, и утром, когда проснулась Люда, снова и снова вспоминала об этом неприятном и просто даже оскорбительном для нее случае. И всякий раз ничего лучшего не могла придумать, как прийти и молча, ни слова не говоря, поставить продукты в шкафчик, где Ольга держит свои вещи.

А потом Люда понемногу переключилась на иные заботы — к вечеру ожидала Виталия.

Но что значит «ждать»? Сидеть, накрутив волосы, и мечтать, с нетерпением поглядывать на улицу — не идет ли? Так Люда не могла. Волосы, конечно, накрутила еще с утра, в полдень расчесала щеткой-ежиком, неплохо получилось — золотистыми полукольцами волосы пышно и свободно спускались до плеч.

Потом вытерла пыль с мебели, а по углам комнаты еще и влажной тряпкой прошлась. Мама после обеда ушла в прачечную самообслуживания.

— Ты и без меня прекрасно управишься, — сказала она. — Чего ж буду время терять?

«Ясно, когда-то и стирать надо, — подумала Люда, — но, может, нарочно ушла, не хочет стеснять Виталия? Хотя не очень-то похоже, чтобы он стеснялся. Сразу освоился. Вообще как-то умеет, общительный, сам из деревни, а правильно мама сказала — на деревенского не похож».

Покончив с полом, принялась за другую важную работу — готовить винегрет. Дело нетрудное: овощей полно, морковь и свеклу мама с утра отварила. Винегрет хорошо, но что-то и сладкое надо. Печенье с тертой лимонной корочкой? Или «хворост»?

«А может, в самом деле сочни? — невесело усмехнулась Люда. — Творог найдется, сметаны целый литр. Ворованной… Эх, Ольга, ну зачем ты, кто надоумил?..»

В конце концов решила долго не возиться — нажарить «хвороста». Давно с мамой не делали. Она приготовила тесто, соды добавила и все остальное, что еще с детства узнала от мамы и бабушки, что рекомендуется в поварской книге и о чем со вниманием слушала на лекциях в кулинарном училище.

Через час в стеклянном блюде с узорчатыми краями пышной горкой, как сентябрьские листья клена, золотились подсохшие вывернутые ушки «хвороста».

Полюбовалась Люда своей работой и взглянула на часы — скоро и Виталия встречать. Сказал: к шести придет. А если раньше надумает?..

Не мешкая, Люда надела белую «водолазку» и юбку, коричневую, в клетку, с разрезом на боку. Не с каким-нибудь длиннющим, до половины бедра, а с небольшим, скромным — чтоб не стесняло движений. Ну и по моде чтоб было.

Вовремя успела. И трех минут перед зеркалом не повертелась — дзинь-дзинь звоночек у дверей.

И снова Виталий появился с цветами. А в другой руке держал портфель-«дипломат» с блестящими замочками.

Не снимая кожаной кепки, он вопросительно показал глазами на дверь в комнату Татьяны Ивановны. Люда поняла, помотала головой, и Виталий, подав ей цветы, обнял освободившейся рукой и крепко, прохладными с улицы губами поцеловал.

Виталий никак не хотел ее отпускать. Все-таки Люда вырвалась и убежала с цветами в комнату. Виталий тем временем снял куртку, тщательно вытер о половик туфли, пригладил перед зеркалом волосы и даже слегка взбил их на затылке. Потом открыл «дипломат» и вынул оттуда целлофановый сверток.

Сначала Вадим зашел в комнату Люды и, расширив глаза, сказал:

— Грандиозно! Прелесть! А тахта! Какая тахта широкая…

— Будто не видел. Хочешь посмотреть мамину комбату? — чуть покраснев, торопливо сказала Люда.

— А можно?

Она распахнула дверь напротив.

— О-о! — протянул Виталий. — Отличная. Еще и балкон-лоджия. Во двор выходит.

И к уже знакомой кухне Виталий не остался равнодушен:

— Нам такое в общаге и не снится. Столовая королевы! А запахи! — Увидев на блюде аппетитно желтевший «хворост», втянул носом воздух. — Это кто же постарался?

Люда скромно хмыкнула и ткнула пальцем себя в грудь.

— М-м, — удивился Виталий, — а какие мы сами! Позвольте, вы марсианка?