Что было, что будет, чем сердце успокоится

Её голос долго ещё звучал в моих ушах, отзываясь в груди каким-то тоскливым эхом. Кто это был, что за странная женщина? Правдой ли были её слова? Я ждала возвращения Юлиана, как никогда прежде в эти дни. Уже Тамара, которая прибежала через минуту после случившегося и у которой я так и не осмелилась ничего спросить, дошла до середины книги – в этот раз мы погружались в Бунина, – а Юлиана всё не было. Я нервничала и всё время посматривала в сторону плотно закрытой двери. Голос медсестры впервые оставлял меня равнодушной, а из услышанного я потом так ничего и не смогла вспомнить.

Юлиан вернулся через два часа. Весёлый, без привычного белого халата, с букетом ярких цветов в руке. Тамара, моментально всё поняв, торопливо поднялась и, кинув на меня странный взгляд, вышла из комнаты.

– Ангел мой, Ангелина! – ласково сказал врач, присев на краешек кровати и обхватив свободной рукой мои пальцы. – У меня для тебя потрясающая новость…

– Кто была эта женщина, Юлиан Павлович? – выпалила я, прежде чем он успел договорить. – Простите, что перебиваю вас, но мне очень важно знать… Вы понимаете? Она сказала, что…

– Ах, моя дорогая девочка! – лицо его как-то скривилось, а голос стал ещё более сладким. – Я совсем забыл извиниться за эту глупую историю. Но именно потому, что она яйца выеденного не стоит, у меня и вылетело из головы… Впрочем, по твоим глазам я вижу, что твои чувства потревожены, и спешу скорей развеять твою тревогу, которая, поверь мне, возникла совершенно на пустом месте! Ты спрашиваешь, кто была эта женщина…

Он сделал паузу, и я заметила, как заплясала тонкая жилка на его шее.

– Она назвалась моей матерью…

– Какое возмутительное нахальство! – воскликнул он. – Низкая отвратительная лгунья! Да знаешь ли ты, ангел мой, кем эта особа была раньше? Простой гувернанткой, которую изобличили в воровстве и попросили больше никогда не переступать порог этого дома! Назваться твоей матерью! Матерью девочки, у которой она и стащила украшение… Ах, как низко может пасть человек!

– Она была моей гувернанткой?

– Конечно! И в данном случае я даже рад, что ты её не помнишь, пусть бы и вовсе этот образ стёрся из твоей памяти! А я ведь предупреждал Савву Львовича, что мы с ней наплачемся. Но у твоего батюшки доброе сердце! «У бедняжки совсем нет родственников, заменим ей семью», – сказал он тогда, и я не стал ему перечить. А зря! Не прошло и года, как эта дрянь стащила у своей подопечной золотое колечко, подаренное любящим отцом на день рождения. Вот тебе и бедняжка, вот тебе и сирота!

Юлиан горестно всплеснул руками.

– А как давно эта… женщина здесь работала?

– Да уж лет пятнадцать прошло с тех пор.

– Так много? Но зачем ей теперь понадобилось…

– Видимо, прослышав о состоянии твоего здоровья, эта нахалка решила ещё раз напомнить о себе, досадить людям, которые столько хорошего для неё сделали!

– Но как… как же она сюда прошла? Папа говорил, что в наш дом чужому человеку попасть невозможно…

– Это правда, но мы не учли одного момента, – с горечью произнёс он. – У Кристины здесь остались кое-какие связи… Впрочем, теперь ты можешь об этом не беспокоиться: человек, который допустил вопиющее нарушение, уже наказан!

– Наказан? Как? – почему-то испугалась я.

– Не бойся, добрая моя девочка! – Юлиан погладил меня по руке. – Ничего страшного не произошло, просто на некоторое время он будет лишён своей премии, только и всего.

– Правда?

– Разве я тебя когда-нибудь обманывал? – горячо воскликнул он.

– Я… не помню… – тихо сказала я.

– Ох! – смешался он. – Прости меня, Геля, я совсем не то имел в виду! Знаешь что, – быстро сменил он тему, – давай я всё же напомню тебе об одном событии, приключившемся несколько лет назад и с которым я всё утро собирался тебя поздравить. Сегодня тринадцатое декабря, а это значит…

– День рождения? – неуверенно предположила я. – Мой?

– Это тоже прекрасное событие, с которого, конечно, всё и началось, но сегодняшняя дата, как мне кажется, не менее значительна. Так вот, Ангелина, ровно три года назад случилось то, что самым кардинальным образом изменило мою жизнь, внеся в неё светлую надежду на будущее счастье! Да-да, я вижу, ты понимаешь, о чём я говорю. Именно в этот день, тринадцатого декабря – о, как же с тех пор я полюбил цифру тринадцать! – я переступил порог вашего дома и впервые увидел тебя, моя радость! И пусть сейчас твои глаза печальны из-за временно утраченных воспоминаний, я верю, что уже очень скоро тьма рассеется и ты вспомнишь всё!

– Я тоже так хочу в это поверить! – воскликнула я пылко.

– Так и будет, я обещаю тебе, Геля!

Он наклонился, не отрывая своего взгляда от моего лица, и я, сообразив, что сейчас произойдёт, невольно зажмурилась…

Это было гораздо хуже, чем я предполагала. Это было настолько гадко, настолько неприятно, что даже слёзы подступили к моим глазам, и огромным усилием воли мне удалось сдержаться, не заплакать тут же, в присутствии человека, в ответ на поцелуй которого таким неприятием отозвался мой истерзанный организм!

– Я вижу, что ты всё ещё не доверяешь мне! – печально сказал Юлиан, отстранившись от меня.