Что делать?

Казалось бы, ситуация сложилась безнадёжная, но тут нежданно-негаданно в голове Пеструхина возникла гениальная мысль, словно бы внутренний голос подсказал: «А что если…» Тут же вызвал директора ФСБ, и вот уже сидят друг напротив друга:

— Ерофей Кузьмич! У тебя есть материалы на руководителей приволжских губерний?

— Да почитай на каждого найдётся компромат. Кто-то данью обложил несколько компаний, кто-то сам рулит крупной фирмой, хотя владелицей записал дочь-студентку или троюродного дядю. А есть и такие, что крышуют сеть подпольных борделей и казино…

Пеструхин от радости аж подпрыгнул на своём рабочем месте:

— Так это же замечательно! Ерофей Кузьмич, немедленно бери их в оборот, и чтобы завтра же заявили о своём отказе от учреждения независимой республики. А Забродина пусть выдворят с территории Поволжья, и чтобы духу его там больше не было!

Глава ФСБ смотрел на президента, не скрывая удивления, а потом спросил, чуть приглушив свой голос:

— Семён Иваныч! А зачем так сложно? У меня же и на самого Забродина есть компромат…

Возникла пауза, в течение которой Пеструхин пытался сообразить, кто главный в этом кабинете — он сам или же тот, что сидит напротив? «Ведь если есть материалы на Забродина, наверняка есть и на меня, однако напрямую о том спрашивать нельзя — сразу поставлю себя в зависимое положение. Так что же делать? Сегодня глава ФСБ надавит на главу Госдумы, но где гарантия, что дальше не пойдёт? Пожалуй, тут не обойтись без издания секретного указа о неподсудности высших чиновников государства. За рубежом такое правило давно уже негласно действует, а чем мы хуже? Только ведь главе ФСБ этого не объяснишь, хотя наверняка сам всё понимает».

— Сделаем так, Ерофей Кузьмич! Главу Госдумы не станем беспокоить, ещё неизвестно, как он отреагирует. А вдруг пойдёт ва-банк?

— Этот может.

— Ну вот, мы с тобой друг друга поняли.

В тот же день, точнее, ближе к ночи в квартире саратовского губернатора раздался телефонный звонок и чей-то голос предложил включить компьютер. Каково же было удивление губернатора, когда на дисплее появилось лицо директора ФСБ:

— Ну что, родимый, вляпался?

И не дожидаясь ответа на вопрос, директор стал перечислять факты противоправной деятельности губернатора, время от времени дополняя свои слова демонстрацией документов и видеосъёмок скрытой камерой. Потом вдруг на полуслове остановился и спросил:

— Так мне продолжить или ты всё понял?

По всем законом жанра и в соответствии с практикой разоблачения ворюг такого уровня, губернатор должен был рухнуть на колени и молить о пощаде, произнося обычные для подобных случаев слова, мол, чёрт попутал, всё только ради малых детей. Однако Ерофей Кузьмич не зря связался именно с Саратовом — тамошний губернатор считался самым «крепким орешком» среди своих коллег, ни одного доноса на него за последние пять лет, всю губернию держал в ежовых рукавицах. Так вот, если его удастся уломать, с остальными будет уже легче.

Клиент и впрямь оказался непростым:

— Хочу напомнить, что моя губерния теперь вне вашей юрисдикции.

— Ох, как же я забыл? Вас и ООН уже признала, и местные воинские гарнизоны на вашей стороне…

— Всё это частности, проблемы будем решать по мере поступления. И решим, будь в этом уверен! А тебе на прощание хочу сказать…

Но тут на дисплее появились номера счётов и реквизиты зарубежных банков, где губернский начальник хранил нажитый тяжким трудом немалый капитал. Возникла пауза, а вместе с ней и сожаление о том, что не хранил деньги под подушкой или в трёхлитровой банке из-под огурцов. Так ведь банок же не напасёшься! На огурцах сэкономил, а теперь маячит конфискация… Это если обратятся в Интерпол.

— Ладно! Ваша взяла, не будем отделяться.

Примерно такой же «разбор полётов» состоялся и с другими губернаторами, ну а если все приволжские сдались, остальные трижды подумают прежде, чем пойти столь рискованным путём.

Не поддался на шантаж только Забродин. Впрочем, как такового шантажа и не было, однако намёк сделан более, чем прозрачный — даже дурак понял бы, а Кондрат Васильевич обладал немалым опытом интриг и преодоления почти безнадёжных ситуаций. Вот и теперь, поставив крест на идее создания независимых республик, он отправился в длительный вояж по городам и весям с намерением убедить тамошних правителей в том, что пора взять Москву измором. А причин и поводов для продовольственной блокады вполне достаточно — тут и высокие цены на горючее для аграриев и перевозчиков, и упущенная прибыль из-за ограничения экспорта зерна… В конце концов, можно сослаться на нашествие саранчи или жука-долгоносика — пока станут разбираться, то ли было, то ли не было, можно оправдывать блокаду тем, что самим нечего жрать.