Что делать?

Уже потом, когда пришёл домой, подумал: «Если бы со мной так поступили, что бы сделал? Жаловаться бесполезно, если есть закон. Станешь с плакатом у дверей Госдумы — тут же отправят в КПЗ. Можно объявить голодовку — только ведь и так всё к этому идёт». Ничего другого в голову не пришло, поэтому Иван Лукич слегка перекусил, улёгся на диван и включил телевизор в надежде услышать сообщение о том, что конфликт исчерпан и нет больше продовольственной блокады.

Ну вот один телеканал, другой… Везде реклама: лекарства от изжоги, средства для похудения, еда для кошек и котов — словно бы издеваются! Наконец, нашёл что-то способное отвлечь от грустных мыслей — участники ток-шоу вели неспешный разговор о пользе и вреде воздержания. Несут такую околесицу, что невозможно понять — то ли советуют каждый день с утра до вечера заниматься сексом, то ли раз в неделю. Только ведь не очень-то разбежишься при теперешнем питании!

Не в первый уже раз возник вопрос: «Для кого такое телевидение предназначено? Имеется в виду и реклама, и пустая болтовня… Но самое главное: не дают ответов на вопросы, почему всё так случилось и кто в этом виноват. Кто виноват — в этом Иван Лукич сам давно уж разобрался, знает всех наперечёт, только ведь их и танком не сдвинешь с насиженного места, присосались, приросли. А всё потому, что образовался новый класс — класс просиживающих своё кресло. Впрочем, кресло можно поменять, а вот то, что восседает на нём — это на долгие века! Тут дело не в фамилии и не в покрое брюк — на каждого мудреца… пардон, на каждого чиновника довольно жаждущих занять его место. Проблема в том, что желание превалирует над интеллектом — иной прилюдно заявляет, что готов принять участие в совершенствовании управления страной, однако понятия не имеет, как к этому делу подступиться. Вот и ждёт, когда поступит высочайший приказ с конкретной «разблюдовкой», как в ресторане, — что и в какой последовательности делать. Только ведь этого явно недостаточно — если начнёшь кашу вилкой есть, получится конфуз, а если рыбу ложкой, это грозит резекцией желудка для извлечения рыбных костей. Не дай бог, конечно!

«Сказали бы ясно: не справляемся. И что бы тогда я смог им подсказать?» Опять Иван Лукич вернулся к тому, что не давало покоя ещё когда обретался в Зимнем дворце и строил планы переустройства общества. Начать собирался с конституции, а затем взялся бы за большую чистку — пора избавить страну от вороватых чиновников и тех, кто занимает высокую должность не по праву. Им бы двор мести или копать канаву, а они при поддержке родни и влиятельных персон поднялись так высоко, что могут закопать, угробить всю страну.

Помимо чиновников, есть ещё один класс — это бизнесмены и те, кто их обслуживает. Рестораны, ночные клубы, магазины с дорогим заграничным барахлом, автосалоны, широкие автострады, парковки — это всё для них. Что тут говорить, если и дорожные развязки, в которые уйма денег вбухана, опять предназначено для них же — там на десяток грузовых автомобилей и автобусов сотня частных иномарок.

Вот представил себе, что страна — это огромный оперный театр, где на сцене стоит старый граммофон, а из него, как с заезженной пластинки, то и дело раздаётся «славься!..», и публика каждое это «ся» встречает оглушительной овацией. Наиболее «достойные» сидят в партере, другие разместились в ложах, кое-кто из их обслуги приютился на галёрке. А большинству там места нет — стоят на улице в жару, в морозную погоду и под дождём, прислушиваясь к звукам, которые долетают к ним издалека.

Иногда у Ивана Лукича возникало и такого рода ощущение — будто живёт он во враждебном государстве. Словно бы какие-то варяги взяли страну штурмом и теперь по праву победителей грабят и насилуют, навязывают свои понятия. В Средневековье на разграбление давали лишь три дня, а тут ведь продолжается уже несколько десятилетий.

Устав от бесполезных мыслей, Иван Лукич задремал — уже давно привык спать под бормотание из телевизора. И приснился ему сон — будто снова он в царских покоях Зимнего дворца, а рядом с ним в постели Ляля. Эта как сюда попала? А Ляля отвечает:

— Государь! Я Елена Прекрасная, твоя законная жена.

«Не помню, когда успели обвенчаться… Ну да ладно!»

— Чего надобно?

— Так ведь известно, чем муж с женой в постели занимаются.

Она жарким телом к нему прижалась, и невдомёк ей, что Ивану Лукичу совсем не до того.

— Чой-то ты грустен нынче, государь. Чем опечален-то?

— Да вот бояре… Ума не приложу, как с ними справиться.

— Чем же они тебе не угодили?

— Гребут всё под себя, а простой люд еле-еле концы с концами сводит.

Призадумалась Елена и говорит:

— Не так ты царствовать начинаешь, государь! Ишь, конституцию надумал изменить. Да никуда она не денется! Совсем иначе нужно…

Такого нахальства Иван Лукич не мог стерпеть:

— С каких это пор бабы мною управляют? Я царь или не царь?