Что делать?

Время шло, а поставки продовольствия в столицу, что ни день, сокращались на несколько процентов — если так пойдёт, к концу года упасть могут до нуля. Что уж говорить, если в столовой для рядовых сотрудников ФСБ размер свиной-отбивной уменьшился чуть ли не вдвое. Директор был вынужден обратиться к президенту с вопросом: «А не пора ли Забродина прижать?» Ответ последовал незамедлительно: «Нельзя! Ещё не время». А сколько ещё ждать, если у «наружки» ноги уже еле ходят? Понятно, что это явное преувеличение, ничего страшного не произойдёт, если немного похудеют, но проблема тут в другом: как воспитывать чекистов в духе преданности Родине, если она более-менее нормальное питание не в силах обеспечить?

Глава 7. На пике

К осени дела стали совсем плохи — лишь немногие эшелоны с продовольствием доходили до Москвы. Железнодорожные составы останавливали прямо в поле — не станет же машинист давить людей. Одни лежат на рельсах, а другие выгребают всё из вагонов, тащат мешки и ящики кто волоком до дома, кто перегружает на личный автотранспорт. Сложнее было с замороженными продуктами — для их хранения, да ещё в таком количестве, вроде бы нет никаких условий, но и тут нашёлся выход. Арендовали рефрижераторы на колёсах и сбывали свинину и минтай магазинам по божеской цене.

Пришлось правительству задействовать военно-транспортную авиацию, а ведь это жуткие расходы! Если бы не помощь дружественных стран, к примеру, эшелоны с Украины не решались грабить, тогда оставалось только зубы положить на полку. Пеструхин собрал Совет безопасности:

— Какие будут предложения?

— Карточную систему пора вводить.

— Народ нас не поймёт. Обещали процветание, а тут нате вам!

— Тогда установим видеокамеры у каждой кассы. С помощью программы распознавания лиц будем отсекать тех, кто пытается купить больше прожиточного минимума.

— Этот минимум ещё надо узаконить, а нам нельзя в этой ситуации позориться.

— Можно работникам госучреждений выдавать заказы, так уже когда-то было.

— А остальные как будут выживать?

Тут возникла пауза, в течение которой прикинули, сколько в Москве чиновников, а сколько тех самых «остальных» — оказалось, слишком много.

— Я предлагаю пожилых и немощных погрузить в вагоны и отправить за Урал.

— Вряд ли согласятся! Если уж помирать, так лучше дома.

— Типун тебе на язык!

— Да понятно, что помирать никому не хочется, однако жертвы неизбежны.

— А кто в этом виноват?

Тут начался жаркий спор, временами грозящий перерасти в потасовку. Одни винили во всём загнивающий Запад, другие — спикера Госдумы, третьи — губернских царьков, которые думают только о личной выгоде. Были и такие, кто обвинял армию в бездействии, а в ответ раздавались упрёки в недостаточном финансировании вооружённых сил, мол, потому мы и не можем навести порядок. Каждый настаивал на своём, не приводя серьёзных аргументов, и только один голос прозвучал как бы диссонансом всем этим поискам виновных где-нибудь на стороне, подальше от дверей президентского кабинета:

— А что мы сделали для того, чтобы этого не случилось?

Голос принадлежал министру иностранных дел, ветерану политических баталий, патриарху отечественного дипкорпуса. Ему бы давно пора уйти на пенсию, но можно ли так поступить, когда в стране творится беспредел? Из уважения к его авторитету никто не решился заявить, что вопрос неправомерен, надуман и не соответствует реальности, и только Пеструхин не сдержался:

— Павел Николаевич! Что это на тебя нашло? Спартак проиграл или Федуна назначили его главным тренером?

— Спартак тут ни при чём, Семён Иваныч, хотя кое-какая аналогия присутствует. Когда начинается тренерская чехарда, когда в друзьях согласья нет, тогда и возникает ситуация, грозящая вылетом команды в низшую лигу. Нечто подобное и с нами происходит. Ну вот смотрите: сначала какого-то чудика избрали президентом, надеялись сделать из него марионетку, но чудик выказал непослушание и его тут же подменили, а народу лапшу на уши навесили, мол, извините, накладка у нас вышла. Подмена не сработала — вскоре и второго чудика не стало. И что же мы с вами сделали? Вместо того, чтобы спокойно оценить ситуацию, поспешили провозгласить Семёна Иваныча президентом. Нет бы в узком кругу договориться о том, как дальше будем жить, а вместо этого пошли на конфронтацию, теперь и пожинаем…

Павел Николаевич закашлялся, но, выпив водички, продолжать свою речь не стал, поскольку и без того всё ясно. Однако Пеструхин не мог смириться с такими обвинениями, хотя бы и высказанными в завуалированной форме:

— Я что-то не пойму, на что ты намекаешь? Есть же конституция, а переговоры о разделе сфер влияния не соответствуют принципам нашей демократии. Это не наш метод, и мы не собираемся брать пример с чуждой нам западной цивилизации. Там всё решают банкиры, «жирные коты», а у нас должно быть по-другому.

Тут он перевёл взгляд на министра обороны, который предпочитал не участвовать в подобных спорах:

— Что-то мы давно не слышали мнения представителей вооружённых сил. Макар Игнатьич, что ты об этом думаешь?