Что движет солнце и светила

- Не знаю, - пожала плечами Люба. - Только если они эту ашу да севрюгу, считай, задарма жрут, то понятно, почему прямо на глазах жиреют и тремя подбородками обзаводятся.

Иснючка тем временем нашла газету. В ней были напечатаны три меню: что едят в российском "Белом доме", в Госдуме и Совете Федерации. Мужчина прямо вцепился в этот листок:

- Нет, сударыни, вы поглядите, какие цены: семнадцать копеек, двадцать девять копеек, восемьдесят копеек - за порцию, ая-яй-ай! Это из какой, интересно, жизни? У них там кризис в стране, наверное, только по телевизору видят...

- Вот морды позорные! - поддержала его Иснючка. - Слава тебе, Господи, я на эти выборы не хожу...

- И зря, сударыня, не ходите, - откликнулся мужчина. - Если вы не выбираете, то другие за вас выбирают. Разве не понятно?

- Да что толку на эти выборы ходить? - встряла Люба. - Кого ни выбери, они через месяц-другой другими людьми становятся. Как ни включишь телевизор, видишь: то косточки друг другу перемывают, то придумывают законы, чтоб самим лучше жить, то чемоданы компроматов собирают. А этому Зюганову чем в стране хуже, тем лучше, прямо от счастья весь светится!

- Во-во! В стране бардак, а у них морды красные, - поддакнула Иснючка. - Никому не верю!

- Это вы, сударыня, зря, - сказал мужчина, старательно сворачивая газету. - Надо возвращаться к старой России, к той, что до октябрьского переворота была. Мы её не навсегда потеряли...

- Э, газетку-то верните, - заволновалась Иснючка. - Мне кульки под семечки из чего-то вертеть надо.

- Может, продадите? - мужчина просительно заглянул Иснючке в глаза и полез в измохратившийся карман шубейки. - Мы в вашем районе организуем партию демократических свобод, будем с народом встречаться, а этот газетный материал пригодится для бесед...

- Нет, ничего не знаю! - вдруг посуровела Иснючка. - Я этих газет набрала в киоске на почте. Их там списывают и продают как макулатуру. Вот и идите туда, может, что-нибудь осталось...

- А сами-то вы, сударыня, читаете газеты? - зачем-то поинтересовался представитель демократической партии.

- Делать мне больше нечего! - презрительно фыркнула Иснючка. - Все они брешут!

Мужчина вздохнул, осуждающе покачал головой и, ни слова больше не говоря, побрёл прочь.

- Ишь, какой! Демократ, итить твою мать! - выругалась Иснючка. Пропаганду решил на моей газете строить. Умный какой! А мне семечки во что сыпать?

Люба её не слушала. Она смотрела на Володю, который, широко улыбаясь, шёл к ней.

12.

- Ну что, братан? Не надумал домой возвращаться? - спросил Олег Баринов.

С ним Александр столкнулся всё в том же гастрономе, где его одноклассник, похоже, прописался: как ни зайдёшь - обязательно столкнёшься с ним нос к носу.

В гастрономе открыли кафетерий на городской манер. Может, и слишком громкое название для трёх круглых столиков на высоких металлических ножках, настолько высоких, что какому-нибудь низкорослому мужичонке круг столешницы подходил под самый нос и, чтобы взять свой стакан, он, как балерина, становился на цыпочки. Никакого кофе и чая тут отродясь не подавали, из напитков водились лишь перекисший томатный сок да минеральная вода, зато в изобилии были различные вина и водка.

Спиртное разливала дебелая, крепко накрашенная Верка. Не смотря на то, что она была косоглазой и рябой, подвыпившие мужички так и липли к ней, надеясь, что их подхалимский флирт будет хоть как-то возблагодарён - ну, например, Верка расщедрится и плеснёт в стакан лишку. " Ну-ну, убери клешни! - басом прерывала она душевные излияния. - Я те счас как плесну в рожу-то, будешь знать!"

Александр забежал сюда по привычке. Накануне, как обычно, хорошо посидели с Ларисой, и голова сейчас просто разламывалась. Больше ста пятидесяти граммов он позволить себе не мог: предстояло ночное дежурство в ларьке, громко именуемом ночным магазином.

-Иди ко мне! - замахал руками Олег. - А то одному скучно ...

Александр принял из Веркиных рук стопку водки и, стараясь её не расплескать, осторожно приблизился к столу, на котором среди колбасной кожуры, яичной скорлупы и кусков хлеба, в иссиня-красной лужице вина стояла стеклянная вазочка с веткой сосны, а рядом - картонная тарелочка с ноздреватым сыром, малюсенькими бутербродиками с красной икрой, печеночным паштетом и копченой колбасой. Отдельно лежал длинный и сморщенный, как огурец-желтяк, заскорузлый жареный пирожок.

- Закусывай! - Олег кивнул на тарелочку. - Не пей на пустой желудок! Верка ещё бутеров наделает...

Обычно безденежный, он, заговорщицки подмигнув Сане, чокнулся с ним своей рюмкой и, когда они, хором крякнув, выпили, подтолкнул его к прилавку вино-водочного отдела:

- Долг платежом красен. Ты меня угощал - теперь я тебя. Да что ты уставился, как баран на новые ворота? "Бабки" у меня есть, - он похлопал по карману, - бери, что тебе глянется. Может, вот эту, "Кристалл", возьмём, а?