Что, если это мы

— У меня отец работает помощником управляющего в «Дуэйн Риде» напротив Юнион-сквер, — говорю я.

Я искренне горжусь родителями, но некоторые придурки в школе смотрят на мою семью сверху вниз, раз Ма и Па не сумели «устроиться получше». Обычно Дилан их затыкает, но сейчас мне нарочно хочется выложить все карты — на случай, если Кент окажется тем еще снобом.

— Надо же! Я все время туда хожу. По вторникам и четвергам готовка на мне, так что я частенько заглядываю в «Дуэйн Рид» за продуктами.

— Так ведь в квартале есть «Хоул Фудс» ^[30] , — замечаю я как бы мимоходом. Судя по кедам и одежде Кента, его семья не будет выгадывать по супермаркетам лишнюю пару баксов.

— Да, но там вечно километровые очереди, а мне все равно нужны только испанские блюда быстрого приготовления.

— Ясно. А ты, случаем, не пуэрториканец? Или…

— Ага, он самый, — с очередной улыбкой подтверждает Кент.

Я до сих пор не знаю, нравятся ли ему парни, но разговор определенно развивается в нужном русле.

— Я тоже! Но все считают меня белым, и это полный отстой. Приходится чуть не с кулаками доказывать обратное.

На этот раз Кент не улыбается — только прикусывает губу и кивает.

— По крайней мере, за тобой не ходят по пятам в продуктовых, будто ты непременно что-то стыришь. И вряд ли спрашивают, поступил ты в Йель своими мозгами или прошел по квоте национального разнообразия. Вот это — реально отстой.

Я отвожу взгляд. Ощущения такие, будто мне дали под дых.

— Прости, я…

Пару неловких секунд мы оба молчим. В сравнении с проблемами, с которыми регулярно сталкивается Кент, мое неочевидное пуэрториканство выглядит просто смешно. Надо же было так облажаться.

— Гм. Пожалуй, пора спасать Алиму от Дил… Дигби.

— Ага. Ну, еще увидимся.

Разумеется, мы больше не увидимся — но теперь мне почему-то кажется, что это к лучшему.

Я возвращаюсь к Дилану и хватаю его за локоть.

— Прошу прощения, — говорю я Алиме, поспешно оттаскивая его в сторону. — Пора валить.

— Шутишь? Я уже понял, что ошибся насчет вибраций Кента. Они определенно вечерние! Да этот парень мечтает, чтобы вы уединились в сортире и половили там его Пикачу.

— Понятия не имею, о чем ты. Вернемся домой — поставлю тебе лекцию о мужском однополом сексе. — Я мотаю головой. — Ди, мне здесь не место. Я не собираюсь тусоваться в Йеле ни с Кентом, ни с Артуром. Хватит вранья.

— Ты к себе несправедлив.

— Возможно. Зато честен.

Я чуть не бегом припускаю к лестнице и выходу из парка.

Пустая трата времени. Как я вообще мог подумать, что Артур здесь будет. Что у мироздания есть насчет нас какой-то гранд-план. Это же надо было запасть на парня с почты до такой степени, чтобы отправиться на встречу абитуриентов Йеля — а на выходе получить только разочарование в собственном будущем.

Похоже, я опять в начале. Но на этот раз даже не представляю, куда двигаться.

13 июля, пятница

Чертовски сложно сосредоточиться на Angry Birds , когда Хадсон и Харриет смеются и увлеченно делают селфи в двух шагах от тебя.

— У меня мешки под глазами, как у… — Хадсон медлит, подыскивая верное слово.

— Как у панды? — подсказывает Харриет и, откинув волосы назад, выгибает грудь колесом. — Сделай лицо попроще. Отвлечет от твоего побитого вида.

— Спасибо за удар по самолюбию.

— Просто стараюсь быть честной. Тебе бы выспаться нормально.

Не знаю, зачем нужно высыпаться, если все равно накладываешь на фотографии чертову уйму фильтров. Впрочем, не мне судить Харриет. Она умудрилась сделать из своего инстаграма бизнес — в буквальном смысле. Помнится, однажды она рекламировала полезные соки, от которых у нее болел живот, зато за каждый пост платили двести баксов. Потом была целая серия по тегу #МойБойфренд, где она делала Дилану шуточный макияж — подводила яркими красками скулы и глаза. Тот остался чертовски доволен результатом и привлеченным вниманием. А Харриет так гордилась этими фотками, что даже не удалила их после расставания. Меня она тоже пробовала отмечать на снимках, но это всякий раз заканчивалось пшиком. Сперва в профиле прибавлялось два десятка подписчиков, а потом они медленно отваливались один за другим — потому что никому не интересно крутое граффити из городских туалетов. Ну, или мои фото с Хадсоном.

— Нет, это еще хуже, — говорит Хадсон после очередной попытки. — Видимо, сегодня не мой день. Забей.

Он всегда был к себе слишком строг.

— Ну еще разок, — уговаривает его Харриет. — Глупые лица, окей?

— Как скажешь, Босс.

Хадсон подпирает подбородок кулаком и устремляет взгляд в небо — вылитый философ за минуту до крика «Эврика!». Харриет посылает зрителям воздушный поцелуй. Камера щелкает, и они снова сталкиваются плечами над телефоном.

— Мне нравится, — решает Харриет. — Надо придумать подпись.

— Погоди-ка…

— Да ладно, ты тут красавчик!

— Не. — Хадсон растягивает фото пальцами, и оба резко оборачиваются. Впившись в меня взглядом.