Что, если мы утонем

Я несколько лет провела у психотерапевта, чтобы все переварить, но сознание вины за что-то, чего я не почувствовала, не покидает меня. Ни иррационального замирания сердца, ни мрачного предчувствия, которое бы медленно подбиралось к горлу и о чем-то в конце концов просигнализировало. Ничего. Дрожь в теле и белый шум в голове. Джек, в порыве страсти выдохнувший мое имя, перед тем как мы оба кончили. Мое тело выделяло эндорфины, сердце подскакивало и падало, перепрыгивая несколько тактов, затем снова продолжало беспокойно пульсировать, в то время как сердце моего брата совершило последний удар. А я ничего не почувствовала.

Наверное, это действительно так работает.

Наверное, только у настоящих брата и сестры может быть такое.

Глава 21

Идя по тротуару кампуса, я была готова к тому, что меня накроет в любой момент. С каждым шагом, сокращавшим расстояние до корпуса медицинского факультета, во мне росла паника. Было не так плохо, как перед первым занятием по анатомии. Было гораздо хуже. И дело не в том, что через каких-то полчаса начнется очередной семинар.

Я не знала, разумно ли было выловить Сэма до его начала. В худшем случае мне после нашего выяснения отношений придется полтора часа провести с ним в анатомичке.

После того как в пятницу вечером я без объяснений убежала, между нами установился режим радиомолчания. Я подумывала спросить у Кианы адрес Сэма и заявиться к нему, но не отважилась. Для начала необходимо было отвлечься, и послеобеденная смена в битком набитом ресторане подходила для этого как нельзя лучше. После семи часов беготни между кухней и столиками вечер накануне казался чем-то нереальным. Мне на руку было также и то обстоятельство, что, когда я пришла домой, Эммет уже ушел спать, и мне не пришлось отвечать на его расспросы. Мы увиделись только в воскресенье. Но говорили мы не обо мне, мы утешали Хоуп. Она вернулась из дома раньше, чем планировала, без кур, но с потребностью выговориться после стычки с родителями. Между ними в очередной раз произошла размолвка из-за ее учебы, и именно в начале семестра. Провести несколько часов в гостиной, слушая Хоуп, было для меня самое то, чтобы не копаться в себе. При этом я еще раз увидела, с каким рвением они оба – и Хоуп, и Эммет – отдавались своей учебе. Я же по-прежнему сомневалась в правильности своего выбора.

Подошвы моих челси скрипели на кафельном полу подвала, в котором располагались кабинки для переодевания. Я попыталась идти на цыпочках, чтобы поменьше шуметь.

Коридоры пустовали, камеры хранения – тоже. Возможно, мой расчет на то, что Сэм как тьютор придет пораньше, был неверным. Лампы на потолке горели, но, казалось, кроме меня здесь никого не было. И лишь обогнув последний ряд шкафчиков для хранения вещей, я увидела его.

Стояла гробовая тишина. Навалившись плечом на шкаф, он смотрел в телефон. Лицо было застывшим, вся его поза говорила о крайней усталости. Должно быть, он только из клиники, все еще в голубой униформе. Его халат висел на дверце шкафа, не шее – черный стетоскоп.

У меня екнуло сердце. Я сделала глубокий вдох и пошла к нему.

Он дернул головой. Взгляд омрачился, но никаких других эмоций на его лице я не заметила. Он выглядел как после бессонной ночи. Белый как привидение, покрасневшие глаза. Мне было больно видеть его таким. Издерганным и измученным угрызениями совести. Понимание того, что ему плохо, не могло оставить меня безучастной. Но у меня имелись вопросы, ответы на которые знал только он.

– Привет, – раздался мой голос в полупустом коридоре, совершенно бесцветный и чужой. Не то чтобы в автобусе по дороге сюда у меня не было времени подумать, какие слова я скажу. Но сейчас они показались мне смешными. Фальшивыми, неуместными. Я просто стояла и не могла отвести от него взгляд.

– Семинар начнется только через полчаса, – сказал Сэм, и я оторопела. Это был тон преподавателя, гораздо более отстраненный, чем обычно. Он еще никогда не говорил со мной в таком тоне.

Я ушла тогда после вечеринки. После того, как он доверился мне, что, вероятно, стоило ему изрядного мужества. Если все было правда, то я первая, кому он рассказал о той ночи. А я бросила его там.

– Я просто подумала, что мы… – Я сделала шаг в его сторону, но остановилась, когда он снял свой халат со шкафа и закрыл дверцу.

– Нет, – сказал он твердо, облачаясь в халат. Он избегал смотреть в мою сторону. – Тебе нужно идти. Воспользуйся перерывом, сделай что-нибудь хорошее.

– Сэм, – попросила я, но он пресек меня.

– То, что ты в пятницу просто ушла, было единственно верной реакцией. Мне никогда нельзя было тебе этого рассказывать, поэтому давай просто сделаем вид, что…

– Не валяй дурака! – Я не понимала, на что вдруг взъелась, но его патетика меня взбесила. Он не имел права жалеть себя и потакать своему чувству вины. – То, что ты пережил, ужасно, мне очень жаль. Но тот факт, что ты не смог предотвратить… чью-то смерть, не делает тебя плохим человеком.